 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
книгу. Ее глянцевитые белые страницы были пусты. Затем он приставил глаз, прикрытый
неощутимой паутинкой, к зрительной трубе. Увиденная им картина представляла собой
дымную и красноватую бездну вселенского ада, где черными сороконожками сновали
дьяволы, скованные цепями люди с тоской устремляли взгляды наверх, а преданные
проклятию корчились в объятиях черных змей, у которых сверкали глаза, с зубов капал
яд, а из ноздрей вырывалось пламя.
Отложив в сторону трубку и книгу, Фафхрд услыхал приглушенное бульканье
пузырьков, поднимающихся на поверхность воды. Взглянув в полутемный конец лавки,
он увидел жемчужно мерцающую черную стену и углубляющийся в нее черный скелет с
большими алмазами вместо глаз. Впрочем, одна рука этого дорогостоящего живого
костяка - еще раз теория Нингобля оказалась ложной! - еще торчала из стены, и была она
не костью серебряного, белого, коричневатого или красноватого цвета, а рукою из плоти,
покрытой самой настоящей кожей.
Рука медленно погружалась в стену, но Фафхрд бросился вперед с быстротой, с какой
не передвигался еще ни разу в жизни, и успел схватиться за кисть, пока та не исчезла. И
тут он понял, что держит руку приятеля, потому что сразу узнал хватку Мышелова,
несмотря на всю ее слабость. Северянин стал тащить Мышелова к себе, но того словно
затягивало в черный зыбучий песок. Фафхрд положил Серый Прутик на пол, схватился за
кисть друга обеими руками, покрепче уперся в шероховатые плиты и дернул изо всех сил.
В черной стене послышался всплеск, и скелет, вылетев из нее, мгновенно
преобразился в Серого Мышелова с отсутствующим взглядом, который, даже не
посмотрев на своего приятеля и спасителя, нетвердой походкой доплелся до черного гроба
и нырнул в него вверх тормашками.
Но не успел Фафхрд выручить друга из этой новой беды, как послышались быстрые
шаги и к некоторому удивлению Фафхрда в лавку вбежала высокая статуя из вороненого
железа. Захватить с собой пьедестал она, по-видимому, не сочла нужным, но зато не
позабыла о двуручном мече, которым принялась яростно размахивать, бросая, словно
черные стрелы, пытливые взгляды в каждый темный закоулок.
Черные глаза не останавливаясь скользнули по Фафхрду, но задержались на лежащем
на полу Сером Прутике. Увидев меч, статуя явно удивилась, злобно скривила железные
губы и сузила глаза. Бросая по сторонам пронизывающие взгляды, она принялась резкими
зигзагами двигаться по лавке, взмахивая блестящим черным мечом, будто косой.
В этот миг из гроба выглянул Мышелов: затуманенным взором он взглянул на статую,
вяло помахал ей рукой и с глуповатой хитрецой в голосе тихонько воскликнул:
- Улю-лю! Статуя прекратила прочесывать лавку и уставилась на Мышелова
презрительно и вместе с тем удивленно.
Покачиваясь, как пьяный, Мышелов поднялся на ноги в черном гробу и полез в свой
кошель.
- Эй, раб! - в приступе хмельного веселья закричал он. - Товар у тебя сносный. Я беру
девицу в красном бархате. - Достав из кошеля монету, он поднес ее к самым глазам, потом
швырнул в сторону статуи. - Вот тебе за нее грошик. И девятиколенную зрительную
трубу. Вот еще грош. - Он бросил монету. - И вот тебе еще грош за "Основы экзотических
знаний" Грона! Да, и еще один - за ужин, было очень вкусно. Ага, чуть не забыл: вот еще
грош - за хорошую постель!
Он бросил пятый медяк в демоническую черную статую и, блаженно улыбаясь, снова
грохнулся в гроб. Было слышно, как под ним зашуршал черный стеганый атлас.
Еще когда Мышелов бросал четвертую монету, Фафхрд решил, что сейчас
бессмысленно ломать голову над дурацким поведением друга и будет гораздо полезнее
воспользоваться этой заминкой и подобрать с пола Серый Прутик. Он молниеносно
нагнулся, но черная статуя, если даже и потеряла на миг бдительность, то теперь была
снова настороже. Едва Фафхрд прикоснулся к мечу, как она повернулась, наступила на
клинок, который звякнул у нее под ногой, и издала хриплое металлическое восклицание.