 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
раздавленную летучую мышь.
Фафхрд хотел было крикнуть, что все это чушь и фиглярство, но слова замерли у него
на губах, поскольку его вдруг охватило невероятное удивление: откуда эти существа
знают, как он выглядит и что у него в руке, ведь вокруг темно, хоть глаз выколи? Он
прекрасно знал, что в такой кромешной тьме ничего не видят даже кошки и совы. В
сердце его начал вползать ужас.
- Но череп летучей мыши - это не человеческий череп, - продолжал, кажется, первый
голосок. - Этот Северянин - один из тех, кто забрал череп нашего брата из храма
Вотишаля. Однако сюда он почему-то его не принес.
- Долгие века украшенный драгоценностями череп нашего брата чах в одиночестве в
проклятом храме Вотишаля, - подал голос четвертый. - А теперь эти люди там, наверху,
похитили его и вовсе не желают возвращать нам. Они предпочитают вырвать его
сверкающие глаза и обменять их на грязные монеты. Они все ничтожества, безбожные и
алчные воры. Они забыли нас, своих древних братьев, и зло насквозь пропитало их.
Голоса казались мертвыми и страшно далекими, словно их издавала сама пустота. Они
звучали бесстрастно, но вместе с тем удивительно печально и даже грозно - не то слабые,
безнадежные вздохи, не то чуть слышный леденящий смех. Фафхрд непроизвольно сжал
кулаки, и от хрупкого скелетика остались одни мелкие косточки, которые он с
отвращением отбросил в сторону. Ему очень хотелось собраться с духом и шагнуть
вперед, но он не мог.
- Не дело, чтобы нашего брата постигла столь постыдная участь, - снова раздался
первый голосок, в котором чувствовалось едва заметное превосходство. - Слушай,
Северянин, что мы тебе скажем, и слушай внимательно.
- Смотрите, братья, - вмешался второй, - Северянин напуган, он утирает губы своей
широкой ладонью и покусывает костяшки пальцев от неуверенности и страха.
Фафхрд задрожал, услышав столь точное описание своих унизительных действий. В
душе зашевелились, казалось, давно забытые страхи. Он вспомнил свои первые мысли о
смерти, вспомнил, как еще мальчиком он в первый раз присутствовал на жутком
похоронном обряде в Стылых Пустошах и тихо молился вместе с другими Косу и
безымянному богу рока. Внезапно ему показалось, что он начинает что-то различать в
окружающей его тьме. Конечно, это могло быть просто причудливое сочетание каких-то
тусклых огоньков, но он видел на уровне своего лица множество мерцающих точек,
которые размещались попарно, на расстоянии примерно в палец одна от другой. Одни
были темно-красными, другие зелеными, а кое-какие - светло-голубыми, как сапфиры.
Фафхрду живо припомнились рубиновые глаза черепа, похищенного в Вотишале,
который, по утверждению Фиссифа, задушил своими костлявыми руками магистра
Кроваса. Точки постепенно сближались и как будто очень медленно начали двигаться в
его сторону.
- Северянин, - продолжал первый голосок, - знай, что мы - бывшие магистры
ланкмарского Цеха Воров, и нам непременно нужен утраченный мозг, то есть череп
нашего брата Омфала. Ты должен принести его нам, прежде чем полуночные звезды вновь
засверкают на небе. В противном случае ты будешь найден и лишен жизни.
Пары разноцветных огоньков все приближались, и теперь Фафхрду почудилось, что он
слышит сухое шарканье ног, ступающих по пыли. Он вспомнил о фиолетовых отметинах
на шее Кроваса.
- Ты обязательно должен принести череп, - повторил второй голос. - Завтра, до
полуночи, - вставил третий.
- Все драгоценные камни должны быть на месте, не вздумай утаить хоть один.
- Брат наш Омфал должен вернуться. - Если ты нас обманешь, - прошептал первый
голос, - мы сами придем за черепом - и за тобою тоже.
И тут они словно окружили Фафхрда, выкрикивая: "Омфал! Омфал! " своими
гнусными голосами, которые, однако, не стали ни на йоту громче или ближе. Фафхрд