 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
долетел, понимая, что, стоя на ней, окажется беззащитным перед человеком на дереве.
Вместо этого он схватился руками за ветку, на которой за секунду до этого стоял, ловко
взлетел на нее снова и схватился с противником врукопашную. Придерживаясь за дерево
то одной рукой, то другой, враги пытались пронзить сопернику горло, одновременно
нанося удары локтями и коленями, как только для этого представлялась малейшая
возможность. При первой же ошибке они уронили и меч и кинжал, причем первый
воткнулся в землю точно между двумя разбойниками, которые так удивились, что
очередная атака Фафхрда чуть было не достигла цели.
Раскачиваясь почти на самом конце ветки, Мышелов и его противник почти не
причиняли друг другу вреда, потому что главной их заботой было сохранить равновесие.
В конце концов оба соскользнули с ветки и повисли, вцепившись в нее руками. Тяжело
пыхтящий бандит яростно пнул Мышелова, однако тот увернулся и обеими ногами изо
всех сил заехал ему под дых. Неудачливый вассал Раннарша рухнул на землю и от
встряски окончательно лишился чувств.
Между тем один из противников Фафхрда прибегнул к уловке, которая вполне могла
увенчаться успехом. Когда его сотоварищ стал в очередной раз яростно наступать на
Фафхрда, он бросился к торчащему из земли мечу, намереваясь метнуть его в Северянина
как дротик. Но Фафхрд, чья невероятная выносливость давала ему преимущество в
скорости, разгадал маневр и провел блистательную контратаку на первого соперника.
Молниеносно сделав ложный выпад в живот, он режущим ударом раскроил ему грудь от
глотки до пупа. Затем, крутанувшись, он выбил оба меча из рук второго противника,
который лишь изумленно взглянул на него, сел, задыхаясь, на землю, и выдавил лишь
одно слово: "Пощади! ".
И тут Мышелов легко спрыгнул вниз - словно с неба свалился. Фафхрд по инерции
занес меч для бокового удара, потом уставился на Мышелова и смотрел на него так долго,
что сидящий на земле боец успел трижды глотнуть ртом воздух. Затем Северянин начал
смеяться, и постепенно судорожное хихиканье превратилось в громовые раскаты хохота.
Это был смех, в котором Фафхрд дал выход и яростному безумию битвы, и облегчению,
что неминуемая гибель прошла стороной.
- Клянусь Глаггерком и Косом! - ревел Фафхрд. - Клянусь Бегемотом! Клянусь
Стылыми Пустошами и кишками Красного божества! Ой, не могу! - И снова неистовый
хохот огласил лес. - Клянусь Китом-Убийцей, Ледовой Женщиной и ее отродьем!
Но все же постепенно смех его стал стихать. Фафхрд потер ладонью лоб, и лицо его
вдруг стало совершенно серьезным. Опустившись на колени перед только что убитым им
человеком, он выпрямил ему руки и ноги, закрыл глаза и разрыдался с таким
достоинством, что это выглядело бы нелепостью и лицемерием у кого угодно, но только
не у варвара.
Реакция же Мышелова была далеко не такой однозначной. С некоторой иронией
прислушавшись к себе, он ощутил тревогу; кроме того, его слегка подташнивало. Он
понимал Фафхрда, но знал, что сам он прочувствует все до конца далеко не сразу, а пока
его ощущения будут приглушенными, вроде как мертвыми. Мышелов с беспокойством
оглянулся, опасаясь, что чья-нибудь атака, пусть даже слабая, застанет друга врасплох.
Затем пересчитал противников. Да, с шестерыми соратниками Раннарша все ясно. Во где
же сам Раннарш? Мышелов запустил руку в мешок, чтобы убедиться, что все его
талисманы и амулеты при нем. Губы его быстро зашевелились: он решил прочесть
несколько молитв и заговоров. Но праща тем не менее была у него наготове, а глаза зорко
смотрели по сторонам.
Из густых зарослей кустарника послышалось тяжелое дыхание - это начал приходить в
чувство человек, которого Мышелов столкнул с дерева. Обезоруженный Фафхрдом боец,
пепельно-бледный, не столько от страха, сколько от усталости, сидя повернулся в
сторону леса. Мышелов беспечно взглянул на него и мимоходом отметил, что железный
шишак забавно съехал парню на самый нос. Между тем человек в кустах задышал ровнее.