 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Слинур приказал:
- Повесить запасной гонг! Кок, давай сюда свои самые большие котлы, горшки,
крышки - все, во что можно бить тревогу!
Послышались два тяжелых всплеска: шлюпки "Каракатицы" коснулись воды. Из
каюты донесся чей-то отчаянный вопль.
Затем произошли сразу две вещи одновременно. Грот отделился от мачты и медленно
опустился на воду справа по борту, похожий на купол собора, снесенный ураганом, - все
снасти, которыми он крепился, были перегрызены или перепилены крошечными мечами.
Он темным пятном качался на волнах, гик перекинулся на другой борт. "Каракатица"
накренилась.
В то же самое время из каюты выплеснулась лавина черных крыс, которые стали
прыгать через гакаборт. Они бросались на людей, уже находившихся в воде; некоторые
тут же оказывались на кончиках копий, но другие яростно впивались в нос или горло
ближайшему матросу.
Матросы бросились к шлюпкам, крысы прыгали им на спину, хватали их зубами за
пятки. Офицеры стали отступать вместе с командой. Толпа обезумевших людей увлекла
за собой и Слинура, который молил матросов держаться. Скви с мечом в лапке вскочил
Мышелову на плечо, что-то тоненько пропищал, подбадривая свое бесстрашное воинство,
и спрыгнул вниз, вслед за арьергардом. Четыре белые крысы, вооруженные арбалетами,
пристроились у основания крана и принялись весьма умело взводить тетиву, заряжать и
стрелять.
Послышались всплески - сначала два, потом три, потом с полдюжины одновременно, -
перемежаемые отчаянными криками. Мышелов повернул голову и краешком глаза
увидел, как последние два матроса "Каракатицы" прыгают за борт. Повернув голову еще
чуть-чуть, он разглядел Слинура, который, прижав к груди двух досаждавших ему крыс,
последовал за матросами. Четыре белых мохнатых арбалетчика оставили кран и
бросились на нос, где заняли новые позиции для стрельбы. К небу взметнулись хриплые
человеческие вопли и тут же стихли. На "Каракатицу", словно туман, наползла тишина,
лишь изредка прерываемая знакомым писком.
Мышелов повернул голову к корме и увидел, что перед ним стоит Хисвет. От шеи до
локтей и колен ее плотно облегал черный кожаный костюм, в котором она больше
походила на стройного мальчика, голову украшал черный кожаный шлем, закрывавший
виски и щеки и похожий на серебряный шишак Скви, белые волосы были собраны на
затылке в хвост, заменявший ей плюмаж. На левом бедре висели ножны с тонким
кинжалом.
- Милый мой, милый воин, - мягко сказала она, улыбаясь маленьким ртом, - хоть вы
меня не оставили. - Вытянув вперед руку, она хотела было коснуться пальцами его щеки,
но вдруг, словно только что увидела веревку, отдернула руку и проговорила: - Связан!
Это следует исправить.
- Был бы чрезвычайно признателен вам, белая принцесса, - покорно произнес
Мышелов, однако продолжал действовать заточенной монетой, которая хотя слегка и
притупилась, но уже почти наполовину перерезала третий виток веревки.
- Это следует исправить, - рассеянно повторила Хисвет, устремив взор за спину
Мышелова. - Но мои пальцы слишком нежны и неумелы, с такими крепкими узлами мне
не справиться. Вас освободит Фрикс. А я должна выслушать на корме доклад Скви. Скви-
скви-скви!
Она повернулась и направилась к корме, и Мышелов увидел, что ее волосы продеты в
обрамленное серебряным кольцом отверстие на затылке шлема. Мимо Мышелова
пробежал Скви; поравнявшись с Хисвет, он занял позицию справа и чуть позади девушки,
положил лапку на рукоять меча, высоко поднял голову и стал похож на
главнокомандующего, стоящего рядом с императрицей.
Принявшись снова перепиливать третий виток веревки, Мышелов взглянул на