 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
пальца.
Один из туманных жгутов - как будто сам был любителем подобного рода состязаний и
решил полюбопытствовать на результат - прополз над плечом Гнарлага. Старой
проститутке показалось, что он весь пронизан кровавыми жилами, - это в нем отражался
свет факелов, разумеется, - и она принялась потихоньку молиться, чтобы он влил в
мышцы Гнарлага свежую кровь.
Конец жгута коснулся напружинившейся руки. Усмешка Гнарлага превратилась в
злобную гримасу, мышцы его предплечья, казалось, вдруг стали вдвое толще, и он стал
пригибать руку противника к столу. Послышался глухой хруст и сдавленный крик боли.
Кисть наемника была сломана.
Гнарлаг встал из-за стола. Шваркнув о стену предложенный ему кубок вина и отпихнув
какую-то девицу, которая возжелала его обнять, он взял со скамьи широкую перевязь с
двумя мечами и по каменным ступеням вышел вон из "Крысиного гнезда". По какой-то
прихоти воздушных потоков туманный жгут остался лежать у него на плечах, словно рука
друга.
Когда Гнарлаг ушел, кто-то проговорил:
- Гнарлаг всегда побеждает жестоко.
Темнокожий наемник, сдерживая стоны, смотрел на свою болтающуюся кисть.
- Так поведай же мне, исполин философской мысли, почему мы не герцоги? - попросил
Мышелов; указательный палец лежавшего на его колене кулака разогнулся и уставился
над жаровней в Фафхрда. - Или, например, не императоры, или даже не полубоги?
- Мы не герцоги потому, что никому не принадлежим, - самодовольно ответил Фафхрд,
приваливаясь плечом к каменному корыту. - Даже герцогам приходится умасливать
королей, а полубогам - богов. Мы же не улещиваем никого. Мы движемся своим путем,
сами выбираем себе приключения, да и причуды тоже. Свобода и дорога в стужу лучше,
чем теплый очаг и рабство.
- Это речь пса, который потерял последнего хозяина и еще не нашел новый сапог для
облизывания, - отозвался Мышелов с дружеским и поэтому несколько бесцеремонным
сарказмом. - Опомнись, о мой благородный лжец, мы же перебывали на службе у дюжины
лордов, королей и жирных купцов. Ты служил у Моварла, что живет за Внутренним
морем. Я служил у этого разбойника Харселя. Мы оба служили у Глипкерио, чью дочь
сегодня вечером выдают замуж в Илтхмар.
- Это все исключения, - с важностью промолвил Фафхрд. - И даже находясь на службе,
мы сами устанавливаем правила. Мы не сгибаемся в поклонах по первому требованию, не
пляшем под дудочку всяких колдунов, не присоединяемся ни к каким бандам, не внемлем
призывам к ненависти. Обнажая мечи, мы делаем это только ради самих себя... Это еще
что?
Для пущей убедительности он поднял было свой меч, да так и застыл, держа его подле
уха,
- Он нас предупреждает! - прислушавшись, кратко сообщил он. - Сталь чуть гудит в
ножнах.
Снисходительно хмыкнув над суеверием друга, Мышелов достал из легких ножен свой
тонкий меч, внимательно осмотрел в красных отсветах жаровни блестящий клинок и,
заметив несколько темных пятнышек, принялся тереть их тряпкой.
Больше ничего не происходило, и Фафхрд, отложив меч, проворчал: - Возможно, это
просто прошел дракон по пещере, где ковали мой клинок. Но туман этот мне все равно не
нравится.
Головорез Джис и куртизанка Трес смотрели, как туман ползет по причудливым
ланкмарским крышам, пока он не скрыл от них низкий желтый месяц и радужное сияние,
окутывающее дворец. Тогда они зажгли факелы, затянули голубые шторы и принялись