 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
По широкому низкому тоннелю, медленно поднимающемуся вверх и освещенному
настенными факелами, синее пламя которых горело не ярче, чем болотный газ, и которые,
казалось, были расположены так же далеко один от другого, как прибрежные маяки, - по
этому тоннелю быстро, но крайне осторожно шагал Мышелов в сопровождении странного
короткого кортежа.
На Мышелове была черная мантия с остроконечным черным капюшоном, который,
если его надвинуть вперед, полностью скрывал лицо. Под мантией на поясе висели меч и
кинжал, но в руках Мышелова был тонкий черный жезл с серебряной звездой на
верхушке, который должен был напоминать ему, что его основная роль в текущий момент
- это роль Чрезвычайного и Полномочного Волшебника Гваэя.
За Мышеловом попарно трусили четыре раба-бегуна с огромными ногами и
крошечными головами, очень похожие на темные ходячие конусы, особенно когда их
силуэт вырисовывался на фоне только что пройденного факела. Они несли на плечах -
каждый сжимал обеими карликовыми ручками конец шеста - носилки, искусно
украшенные резьбой ко красному и черному дереву; на матрасе, укрытые мехами,
шелками и богато вышитыми тканями, воз - лежали смердящая, беспомощная плоть и
неукротимый дух юного властителя Нижних Уровней.
Сразу же за носилками шло нечто, выглядящее как чуть меньшая по размеру копия
Мышелова. Это была Ививис, переодетая его подручным. Она закрывала рот и нос
складкой капюшона, словно щитом, и часто подносила к носу платок, чтобы вдохнуть
запах камфары и нашатыря, которыми он был пропитан. Под мышкой она несла
серебристый гонг в шерстяном мешке и - в другом мешке - странную тонкую деревянную
маску.
Вывернутые мозолистые ступни рабов-бегунов ударялись о каменный пол со слабым
шуршанием, на которое накладывалась через долгие равномерные интервалы булькающая
отрыжка Гваэя. Других звуков слышно не было.
Стены и низкий потолок кишели рисунками, сделанными в основном желтой охрой и
изображающими демонов, странных животных, девушек с крыльями летучей мыши,
другие красоты ада. Их медленное проявление, нависание и исчезновение во мраке несло
в себе отпечаток кошмара, однако кошмара легкого. Если брать все в целом, это было
одно из самых приятных путешествий, которые мог вспомнить Мышелов, такое же
приятное, как то, что он проделал однажды при лунном свете по крышам Ланкмара, чтобы
повесить увядший венок на всеми забытую, стоящую на вершине башни статую Бога
Воров и зажечь перед ней при помощи коньяка маленький голубой костер.
- В атаку! - насмешливо бормотал он себе под нос. - Вперед, моя большеногая фаланга!
Вперед, моя наводящая ужас боевая колесница! Вперед, мой изящный арьергард! Вперед,
мое войско!
Брилла, Кевисса и Фриска сидели тихо, как мышки, в Зале Призраков рядом с
бассейном высохшего фонтана, однако поближе к открытой двери комнаты, где, как было
условлено, они должны были спрятаться. Девушки шептались о чем-то, склонив друг к
другу головы, но эти звуки, как и вырывающийся по временам у Бриллы тоненький вздох,
были не громче мышиного писка.
За фонтаном находилась большая полуоткрытая дверь, сквозь которую пытливо
проникал единственный слабый лучик света, и через которую Фафхрд привел их сюда,
прежде чем вернуться в камеру пыток и, таким образом, увести за собой погоню. Часть
паутины, натянутой между половинками двери, была сорвана, когда там проходил
массивный Брилла.
Если принять эту дверь и дверь в комнату-убежище за два противоположных конца
комнаты, то два оставшихся противоположных конца занимали широкая черная арка и
еще одна, узкая; перед каждой был большой участок каменного пола, поднятый на три