 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
содействовало укреплению их авторитета как существ могущественных, жутких и
зловещих, несмотря даже на временное поражение, нанесенное им крысами.
По двое, по трое, по шестеро выходили ланкмарцы из своих укрытий, узнавали, что с
крысиным нашествием покончено, и плакали, и молились, и радовались. Мягкосердечный
Радомикс Кистомерсес Незаметный был извлечен из своего убежища в трущобах и вместе
с семнадцатью кошками с триумфом препровожден в Радужный дворец.
Глипкерио, чей свинцовый аппарат под давлением толщ воды сжался вокруг его тела и
образовал как бы вторую оболочку, отлитую в точности по форме его фигуры, -
премиленький вышел гробик! - продолжал погружаться в Ланкмарскую впадину, но что
было ему суждено - упокоиться на твердом дне или вечно плавать между мировыми
пузырями в водах вечности, - кто может это знать?
Серый Мышелов вытащил Кошачий Коготь из-за пояса у Гриста, немного удивляясь,
что все убитые крысы оставались ростом с человека. По-видимому, смерть прекращала
действие любой магии.
С отвращением заметив три лужи розоватой жижи перед парадным ложем, Фафхрд
стал оглядываться в поисках чего-нибудь, чем можно было бы прикрыть это безобразие.
Элакерия застенчиво завернулась в покрывало. В результате Северянин вытащил из угла
цветной ковер, приношение какого-то герцога, и прикрыл розовые лужи.
Внезапно послышался стук копыт по каменным плиткам. В высоком сводчатом
дверном проеме, занавески с которого были сорваны, появилась Крешкра верхом на коне,
ведшая на поводу еще двух упырских лошадей без всадников. Стащив девушку-скелет с
седла, Фафхрд пылко обнял ее на глазах у несколько потрясенных Мышелова и Элакерии,
после чего сказал:
- Любимая, мне кажется, тебе лучше надеть свой черный плащ с капюшоном. Для меня
твои обнаженные кости - верх красоты, но сюда идут другие, которых они могут вывести
из душевного равновесия.
- Выходит, ты меня уже стыдишься? Ох уж это мне нечистое племя с его пуританской
моралью и грязными помыслами! - криво усмехнувшись, отозвалась Крешкра, но
послушалась, и две радуги в ее глазницах замерцали.
Под "другими" Фафхрд имел в виду советников, солдат и всяческих родичей бывшего
сюзерена, включая и добряка Радомикса Кистомерсеса Незаметного вместе с его
семнадцатью кошками, которых несли на руках и гладили придворные, надеясь тем
самым снискать расположение явного кандидата в новые сюзерены.
Однако не все из вновь прибывших были во дворце завсегдатаями. К примеру, стуча по
плиткам копытами, в залу явилась мингольская кобылица Фафхрда, волоча на ногах
перегрызенные путы. Она остановилась перед Северянином и уставилась на него своими
налитыми кровью глазами, словно желая сказать: "От меня не так-то просто избавиться.
Почему ты обманул меня и не дал поучаствовать в заварухе? "
Крешкра потрепала мрачное животное по морде и заметила, обращаясь к Фафхрду:
- Ты очень неплохо умеешь внушать другим привязанность. Надеюсь, ты и сам не
лишен этого чувства.
- Можешь не сомневаться, моя милая, - с подкупающей искренностью отозвался
Фафхрд.
Среди вновь прибывших появилась и Рита, которая выглядела вкрадчиво-
ублаготворенной, словно кошка, наевшаяся сметаны, или пантера, напившаяся другой,
более жизненно важной жидкости. Девушка была по обыкновению обнаженной, если не
считать черного кожаного пояса, трижды обмотанного вокруг ее талии. Заключив
Мышелова в объятия, она радостно вскричала:
- Ты снова вырос и всех их победил! Мышелов от объятий уклоняться не стал, но
сделал намеренно недовольную мину и кисло заявил: