 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
-- Чепуха, -- сказал Борис, -- Она хамит мне на каждом шагу. Поэтому я ее даже
избегаю. Вот и сегодня она опять фыркала, как дикая кошка.
-- Это она нарочно -- из гордости. Ты просто не понимаешь женщин. Ну представь
себе: она в тебя влюблена, а ты нахально спишь с ее подругой. Потому она и фыркает.
-- Ничего, - примирительно решил Борис. - Сегодня она сама спит с этой подругой.
С этого дня Серафим запил горькую. Каждый вечер он блуждал по пивным и хлестал
ерша, а днем сидел, нахохлившись, на радио "Свобода" и сочинял политические куплеты.
В ответ на сепаратистскую политику американского радио "Освобождение" Серафим
сочинил такой куплет:
Россию вам не поделить -- Она ие плитка шоколада! Потом он передал этот куплет и,
глядя в одну точку, мрачно бормотал:
И Нину нам не поделить -- Оиа ие плитка шоколада!
Пока на радио "Свобода" делили Нину, на московских кладбищах творились странные
вещи. Милиционеры рапортовали начальству:
-- Хулиганы, значиться, по ночам памятники уродують. Марморные. То нос отобьють.
То ухи отломають. Или руку, ежели торчить. А то усю башку отшибуть. И малюют какие-
то черные кресты.
В милиции завели "Дело о хулиганстве среди покойников". Но поскольку покойники
эти были не советские, а еще дореволюционные, то делу этому большого значения не
придавали.
Однако вскоре хулиганы взялись и за советских покойников. На одной из свежих
могил они даже перевернули вверх ногами красную звезду, которую поставили вместо
памятника. Хулиганы исписали эту красную звезду непечатными словами, а внизу
нарисовали черной краской христианский крест, но тоже вверх ногами.
Теперь дело о беспокойстве покойников принимало уже более серьезный оборот. В
милиции записали: "Дело о вредительстве социалистической собственности в форме
покойников".
Как ни старалась милиция, но хулиганов поймать не могли. В конце концов начальнику
московской милиции пришлось обратиться за помощью к своему злейшему врагу --
специальному уполномоченному КГБ полковнику Приходь-ко. Этот уполномоченный
занимался специально тем, что разбирал уголовные дела, где оказывались бессильны
лучшие следователи милиции и угрозыска. К величайшей досаде начальника милиции,
полковник Приходько щелкал эти дела, как орехи, и частенько даже не выходя из своего
кабинета.
За спиной Приходько шептали, что он из какого-то сверхсекретного 13-го отдела КГБ,
который официально даже как бы и не существует. Кроме того, поговаривали, что он был
каким-то доктором или даже профессором. Начальник милиции признавал только тюрьму,
а полковник Приходько почему-то больше интересовался сумасшедшими домами.
Поэтому начальник милиции за глаза называл его "интеллигентским хлюпиком" и
общение с ним считал для себя унижением и оскорблением.
А с делом о беспокойстве покойников получилось совсем плохо. Полковник Приходько
просто посмотрел на календарь и заранее указал день и даже час, когда следует ожидать
очередное хулиганство на кладбище. В надежде поймать не хулиганов, а полковника
Приходько, начальник милиции в этот день послал на все кладбища усиленные наря-ды
милиции и посадил в засаду агентов угрозыска.
И началась настоящая кладбищенская чертовщина. Ровно в полночь, в точности, как
предсказал полковник Приходько, . агенты угрозыска поймали человека, который
хулиганил на кладбище: на памятниках, где были пятиконечные звезды, он пририсовывал
шестой конец. А потом малевал черный крест.
Совершенно пьяного злоумышленника, который оказался поэтом Серафимом
Аллилуевым, посадили за решетку, откуда он всю ночь возмущенно кричал:
-- Опять поэтов сажают! Безобразие! Ух, фашисты! Я -диссидент! Несогласию!