 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
-- Ведь это находка для агитпропа. Вот послушайте! -И-Остап принялся торопливо
читать свое произведение.
Сценарий описывал жуликов, воришек, домушников и медвежатников, которые, сидя в
лагере и распевая блатные песни, весело строят социализм. По мнению автора, они
олицетворяют наиболее прогрессивный и революционный элемент, но случайно их
творческая энергия пошла не туда, куда надо, и по ошибке они очутились за колючей
проволокой.
Подвывая и тряся своей рыжей. гривой, Остап так пропа ганднровал свое
произведение, что даже сам начальник агитпропа растерялся и только качал головой.
Судя по безукоризненному профессиональному жаргону, творческий опыт уркаганов
был автору хорошо знаком. Он искренне сочувствовал честным жуликам, непонятым и
обиженным неблагодарными современниками. В качестве иллюстрации трудового
подъема автор тут же сплясал лагерную чечетку, аккомпанируя себе на губах и звучно
хлопая себя по ляжкам.
Пока Остап плясал вокруг начальника агитпропа, Борис подошел к Серафиму
Аллилуеву:
-- Слушай, что это за сын Остапа Бендера? -- Его действительно зовут Остап
Остапович. Но он уверяет, что он подкидыш. Будто его цыгане подбросили.
Они спустились вниз, в столовую, и заказали пива. -- Ну какое твое впечатление об
Америке? -- спросил Серафим.
-- Видишь ли, в Германию я попал сразу после капитуляции с большими
предубеждениями -- и полюбил Германию. А в Америку я приехал с большими
ожиданиями: ведь это то, что мы хотим догнать и перегнать. Но... общее впечатление у
меня отрицательное.
-- Почему же? -- Дело в том, что Советский Союз и Америка -- это две экстремы. А
золотая середина -- это старушка Европа. Приятная старушка.
-- А что ты думаешь теперь делать? -- Хотел бы написать еще одну книгу. Мимо
бежал Остап Оглоедов. Услышав последнюю фразу, он присоединился к разговору.
-- Давай, Боря, вместе писать, -- предложил Остап. -- У меня богатый опыт по части
этого... творческого сотрудничества.
-- Да, он сотрудничает с Толстым, Достоевским и Тургеневым, -- подтвердил Серафим.
-- Передирает у них целыми страницами. А о чем ты хочешь писать?
-- Да вот за границей много спорят о советских людях нового типа, -- сказал
инструктор агитпропа. -- Вот я и думал написать о таких гомо совьетикус.
-- Чудесно! -- воскликнул Остап. -- Мы с Борей такое накатаем, что другим и не
приснится. Про советских гомо! Я их целыми стадами видел -- за полярным кругом. Они
там, как олени, пасутся.
За соседними столами участники конференции спорили о разногласиях между
соцреализмом и модернизмом и стучали пивными кружками.
-- Ну а какие у тебя личные планы? -- спросил Серафим. -- Ясно какие, -сказал
всезнайка Остап. - Человек все время жил за границей. Про русскую любовь знает только
из книжек. Его нужно познакомить с хорошей русской девушкой. Ну, предположим... с
нашей монной Ниной.
-- Человек предполагает, а Бог располагает, - смиренно вздохнул неохристианин
Серафим. - Скажи лучше, какое у тебя первое впечатление от встречи с родиной?
-- Из Варшавы я ехал поездом. Только переехал границу в Бресте, первое, что вижу, --
прямо на снегу сидит инвалид. Без ног. Протягивает фуражку и просит: "Подайте кусочек
хлеба Христа ради! " А в Америке просят только на водку -и без Христа. -- Гениальная
идея! -- хлопнул себя по лбу Остап и сорвался с места.
-- Куда это он поскакал? -- удивился Борис. -- Пока ты кончишь это пиво, он уже
накатает трогательный скрипт об инвалидах Отечественной войны. Он будет бравым
полковником в орденах. А инвалид будет его однополчанином, которому он отдаст все