 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
-- Пусти... -- повторила она. Потом, словно ища опоры, вдруг прижалась лицом к его
груди. -- пойми, я хочу тебя любить... Хочу!
-- Так в чем же дело? -- Пойми, я хочу быть такая, как все... Но я не такая, как все...,
-- Милая, что с тобой? Но Нина только мотала головой и молчала. Как ни старался
любимец богов утешить свою богиню, но весь вечер был испорчен. Он пытался развлечь
ее, но она думала о чем-то другом и отвечала невпопад. Потом вдруг взяла маленький
браунинг, лежавший на столе, повертела его в руках и тихо сказала:
-- Знаешь, иногда я сама хочу умереть... Но я вовсе не хочу, чтобы в меня стреляли
другие.
Всю дорогу домой Нина упорно молчала. Только у самой калитки она с легким
упреком сказала:
-- Если бы ты знал, как часто я плачу по ночам... Он посмотрел ей в глаза. Но ее глаза
были сухи. Качались
уличные фонари на ветру. Качались ветви деревьев. По лицу девушки бродили
расплывчатые тени. Он обнял ее и поцеловал. Тело девушки было покорно и безразлично,
словно ее целовал чужой.
-- Сегодня я опять спать не буду, -- шептали холодные губы, - Зачем ты только это
сказал... Зачем?!
Началось все это с того, что Остап Оглоедов решил отпраздновать свою не то медную,
не то оловянную свадьбу. Ну и устроил он домашнюю пирушку, на которую пригласил
всех своих приятелей по радио "Свобода".
Ради такого торжества Остап даже вытащил из сундука свой заветный фрак, символ
красивой жизни. А потом весело распевал свои любимые баллады про честных жуликов.
Все было хорошо, пока динамитная Дина не перепилась. Тогда она вдруг посмотрела
на Остапа и говорит:
-- А кто это такой? Ведь это ж не человек, а пустое место. -- Вже наклюкалась, --
мрачно сказал Остап. - Назюзюкалась.
Гости насторожились, зная, что предстоит очередной скандал. А Дина спокойно
продолжала:
-- Ведь я даже не знаю, кто он такой. Выдает себя за русского. А когда нужно было
поступать на радио "Свобода", то уверял, что он с прожидью. То, что он обрезанный, - это
точно. То он жалуется, что в лагере сидел, то хвастается, что он сам людей сажал. То
брешет про баб, а потом говорит, что он и педерастией занимался, просто так, ради
спорта. Ведь вся его жизнь -- это сплошная ложь.
-- Просто я творческий человек, и у меня повышенная фантазия, -- оправдывался
Остап, поправляя свой фрак. -- Я ее на понта брал, а она этого не кумекает. Эх, ланца-
дрица гоп-ца-ца! Чтобы заглушить свою жену, Остап предложил спеть хором новую
блатную песню. А на Дину напал дух противоречия.
Она уставилась на своего мужа мутными глазами и закричала:
-- Ведь это ж какой-то бывший уголовник. Ведь меня от одного его вида тошнит.
-- Дина, не подрывай мой авторитет, -- уговаривал Остап. -Вот же беда -- как только
налижется, сразу ей вся дурь в голову шибает.
Дина качалась из стороны в сторону и рассуждала: -- А ведь у меня еще два мужа
есть. И не липовые, а настоящие. И дети от них.
-- Заткни свою плевательницу! -- взывал Остап и треснул кулаком по столу.
Но динамитная Дина не унималась и выкладывала все семейные тайны; Оказывается,
ее предыдущие мужья во время войны попали за границу и теперь работали в
амерканской пропаганде, один -на радио "Голос Америки" в Вашингтоне, а второй -- на
радио "Освобождение" в Мюнхене. Обе эти радиостанции были тесно связаны с
американской разведкой Си-ай-эй, и по советским законам это считалось изменой родине.
Тут Остап испугался и стал уверять, что Дина просто сумасшедшая, что два ее деда