 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
крики и топот многих ног. На эту сторону начали перелетать камни и стрелы. Потом
легионеры напряглись, приготовили пилумы и - "Х-хха! " - разом ударили ими в щели,
специально оставленные между кольями. "Х-хха! " - еще и еще раз. Как будто херуски
накатывались ровными волнами.
Трех ударов хватило. Спины легионеров расслабились, и вновь только лучники
пускали стрелы.
Неожиданно нашу когорту отправили к западным воротам. Там уже стояли
длинноволосые батавы со своими огромными щитами, длинными мечами и короткими
копьями, окованными ярко начищенной медью. Ворота сотрясались от ударов снаружи.
Вначале нас пристроили в спину батавам, но вскоре поменяли другой, более
полнокровной когортой. Позади нее поставили две сотни балеарцев с пращами и
дротиками, а нас отвели к частоколу справа от ворот. Судя по всему, готовилась вылазка.
Атака была уже отбита. Я увидел в щель трупы херусков, валявшихся во рве. Только у
ворот германцы, столпившиеся под огромным навесом из досок и целых стволов деревьев,
пытались проломить створки. Другая их толпа - сотни, тысячи черных фигур на границе
освещенного леса - готовилась прийти на помощь, когда ворота рухнут.
Раздалась звучная галльская команда. Батавы сгрудились тупым клином и выставили
щиты. Открыли засов, и германцы, ввалившись в неожиданно распахнутые ворота,
напоролись на их копья. Батавы только на одно мгновение, на один шаг отступили назад.
Их ноги напружинились, они ударили щитами и, как пробку, вытолкнули из прохода
мертвых и еще живых германцев. Толпа на краю леса перешла в движение. Пока батавы
добивали ломавших ворота, пока отбрасывали в сторону навес, германцы оказались около
них. Топоры, дубины, мечи, рогатины взметнулись в воздух. Казалось, они сомнут кучку
батавов: едва ли треть последних успела пройти сквозь ворота.
Но гордость сжала мое сердце. Прозвучала еще одна команда, и германцев встретила
сплошная стена из щитов. Ее не могли пробить ни топоры, ни дубинки, ни стрелы.
Первую минуту батавы просто держали навалившийся на них безумный людской вал.
Потом я увидел в их руках тусклые алые полоски - это были копья, которыми они начали
работать.
Германцы, словно стая ошпаренных кипятком псов, отхлынули на несколько шагов
назад. Батавы тут же приблизились к ним. Снова раздался хруст оружия, крики. Падали и
батавы, но редко, и их тут же заменяли другие. С вала в германцев летели стрелы и камни.
Батавы выигрывали пространство.
Херуски теперь не рвались на копья. Основная их масса пятилась назад, зато
несколько самых могучих воинов с огромными топорами в руках, уворачиваясь от
ударов, пытались прорубить брешь в стене из щитов. Окованное дерево трещало, но
выдерживало до тех пор, пока очередной германский великан не падал, или, воя от боли в
ранах, не скрывался среди сородичей.
Вперед выскочил херуск в кожаной безрукавке с длинной рогатиной в руках. Он
вонзил ее в один из батавских щитов и, надсадно крича, начал вытягивать его вверх,
словно большую рыбу. Из-за частокола в его сторону сразу же полетели десятки стрел.
Одна из них пробила безрукавку варвара, и тот, взмахивая руками, повалился на спину.
Все батавы были уже по ту сторону ворот. Они теснили херусков для того, чтобы
могли развернуться легионеры и балеарцы.
Вот и те построились, разделившись на две равные половины, за правым и левым
крылом батавов. От леса к германцам бежали подкрепления. Но я чувствовал, что сейчас
херуски бессильны...
Я с трудом оставался на месте. Я ничего не соображал. Это рев африканских слонов:
"Барра! " - я не слышал более громогласного и более воинственного клича! Полетели
дротики; легионеры, словно крылья, охватили германцев с обеих сторон. "Черепаха"
батавов распалась. Первый их ряд пропустил вперед воинов, вооруженных мечами,
которые разрубали щиты германцев как щепки. Варвары почти не сопротивлялись, вся их