 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
высоки! Знаешь, я хотел тебя угостить: суфле из толченых осьминогов, баобабовый сок...
Но Лайза, как всегда, не притронулась ни к одному из его угощений. -... Потрясающе, -
удивлялся Бруно через полчаса, разглядывая линии ее ладони, - отчего у тебя такие
нежные руки? У девушек в здешних краях обычно не бывает таких рук. Работа в земле, да
и просто - все это... Ты ведь выросла и все время живешь здесь?
- Да, - хитро улыбнулась Лайза.
- Странно... Еще вот, знаешь, мне нравится: у тебя волосы едва до плеч - а ведь самое то,
что надо! Здешние обычно отпускают волосы, ну, парикмахеров-то нет, грива - во, а
толку?.. Наверное, у тебя прирожденный вкус. Мне нравится, как ты одеваешься. Мне все
нравится. Вот только браслет у тебя так себе...
- Много ты понимаешь в браслетах! - испепеляюще посмотрела Лайза. Видимо, она
собиралась замкнуться и обидеться, а этого Бруно допустить никак не мог, поэтому
подошел и поцеловал ее, взяв ее голову своими руками, а в следующую секунду оба
оступились и упали на одиннадцать поролоновых матрасов, сложенных для просушки на
веранде в одну стопку, и лежали так целую вечность, пока рядом с ними не шлепнулся
большой колорадский жук, обожженный светом керосиновой лампы. А может, птичка.
Или даже летучая рыбка.
- Почему ты никогда не остаешься на ночь? - спросил Бруно, когда солнце село за
водонапорную башню, - Ведь ты же не тринадцатилетняя девочка!
- Сегодня ни в коем случае, - пропела Лайза, - Но вот, скажем, завтра...
- О!!! - Однако не очень-то на что-то такое сразу рассчитывай! И вообще, может быть, я
еще девственница. В здешних краях в моем возрасте это более чем естественно...
... Их прощание было теплым, как никогда. - Ты по-прежнему считаешь, что мне не
стоит тебя провожать? - спросил Бруно.
- По-прежнему. Возвращаясь назад, ты обязательно утонешь в болоте. Ведь тропинку
знаю только я! Пока, - и Лайза улыбнулась в последний раз. Бруно ничего не мог делать
в этот вечер, хотя все, за что бы он ни взялся, сразу грозило получиться. Поздно ночью,
выйдя на крыльцо, он услышал сквозь моросящий дождь какое-то шуршание у любимой
грядки - приглядевшись, он различил зверюгу, ее профиль хорошо был виден на фоне
белого парника; то ли ласка, то ли лемур, то ли соболь - осторожно принеся годня
удивительно удачный день! "
Наутро белесый снег валил торжественными крупными хлопьями. Бруно вышел из дома.
зо всякой одежды; лишь с тоненьким неказистым браслетиком на руке.
М А Г Е Н Т А /A dedication *
- Она была похожа на кокаин, - Глюк прицелился в рекламу сигарет "Pale Male" на борту
вражеского танка, - По ней сходили с ума все бизнесмены нашего города. Фу, черт,
мимо... Она уходила от меня три раза. И каждый раз у меня начинались озноб,
бессонница, нервная дрожь, я ничего не мог есть, кроме мороженного по чайной ложке -
все признаки кокаиновой абстиненции! Я, правда, не пробовал, но читал.
- А я пробовал, - сказал Сэконд, - но ничего такого не помню... Слушай, почем ты
гранаты брал?
- По восемь.
- Дай глянуть... Какие-то они левые. Это че за фирма? - Нормальные. Я проверял. Эти
можно брать.
- Да? Ага... Надо поискать их за семь... Так че там про героин? - Одолжи патрон. Отдам
с получки.
- Давай так: если попадешь, навар поровну, - У Сэконда с похмелья дрожали руки, и он
не мог целиться.
- А вдруг не попаду?
- Да ты моими обычно не мажешь... Только смотри, чтоб весь не выгорел. За горелые
меньше дают.
Глюк прицелился, выстрелил. Танк загорелся. - Эх... Не, ничего... Ничего, молодец...