 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Это была сцена из средневековой жизни. На переднем плане была толпа, одетая по-
старинному, но большую часть картины занимал костер. В его бушующем пламени стояла
женщина, руки ее были воздеты к небу, она то ли плакала, то ли смеялась. Ярко-рыжие
волосы сливались с огнем. У меня закружилась голова: неужели это была Она?
- Ознакомьтесь, - он передал мне лист бумаги. Это была фотокопия какого-то
старинного документа, написанного от руки:
"В лето... Господа нашего Иисуса Христа трудами Святой инквизиции и милостию
Божьей были схвачены и осуждены на казнь три ведьмы: Сесилия, Джулия и Элиза; и в
нужный срок были преданы огню, и народ, собравшийся на площади и видевший это,
ликовал, восхваляя Всевышнего и слуг его. Но увидели вдруг: горит одежда Элизы, но
телу ее не причиняет огонь вреда. И сгорела одежда и путы, которыми привязана она была
к столбу, и освободилась Элиза, и стояла в пламени во всей дьявольской красоте наготы
своей. И смеялась она над людьми, а потом стала призывать Отца своего. И явился
дракон, и обрушил на город огонь и серу... "
На этом страница кончалась. - Вам это говорит о чем-нибудь? - Нет, - солгал я.
- Хорошо, - сказал он, о чем-то задумавшись. - Кстати, почему после пожара вы
решили отправиться к Филиппу Вронски?
- Он мой друг, - ответил я и вдруг сам понял странность своего поступка: ведь я не
встречался с Филом почти год, мы только иногда перезванивались. Кроме него, была
масса вариантов. Почему именно он?
- Я не знаю, почему поехал к нему, - честно признался я. - Как-то вдруг пришло в
голову.
- Понятно.
Мы вышли из отделения и сели в его машину. По дороге я стал мысленно
прокручивать последние эпизоды моего приключения и сделал некоторые выводы. Во-
первых, дежурный полицейский среагировал на мое имя; видимо, у него была инструкция
сразу позвонить человеку в штатском. У того, в свою очередь, уже были материалы по
моему... нет, вообще, по некоему делу, в которое я, сам не зная как, ввязался и теперь,
видимо, прохожу как свидетель. И теперь меня везут для более подробной дачи
показаний.
- Выгнали меня из органов, - вдруг сказал человек в штатском. - Как любителя
страшных сказок. Этот дурак ничего не знает. Мы едем ко мне домой. Надо поговорить.
Мысли мои, собравшиеся было, снова разлетелись мелкими осколками. Могу ли я ему
доверять? Но, похоже, у меня нет выхода. Мы без приключений добрались до его
квартиры. Вдруг он остановил меня и подобрал листок бумаги, валявшийся перед дверью.
Он прочитал и дал мне:
- Взгляните.
Текст был какой-то странный. Вверху листа было написано слово "Откровение" и
стояли какие-то цифры.
- Это из Евангелия, - сказал он. - Откровение Иоанна Богослова или Апокалипсис.
Вырвана страница.
Один из стихов был обведен красными чернилами. "И если кто захочет их обидеть, то
огонь выйдет из уст их и пожрет врагов их; если кто захочет их обидеть, тому надлежит
быть убиту", - прочел я вслух.
- Дешевка, - процедил сквозь зубы человек в штатском, открыл дверь и щелкнул
выключателем. На нас обрушилась лавина огня. Он действительно был прекрасен.
Когда я очнулся, вокруг трещал огонь. Из-за дыма было трудно дышать, слезились
глаза. Пытаясь встать, я перевернулся на спину и сел. Рядом со мной лежал почерневший,
обугленный труп человека. Это зрелище почему-то не вызвало у меня никаких чувств,
кроме легкого сожаления. Я перевел взгляд на себя и тут только увидел, что одежда моя
горит. Машинально я стал сбивать пламя, а потом понял, что оно не обжигает меня. Языки