 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
- Потому что он отлично знает, что твой прадедушка - единственный человек в
Алдорадо, который может открыто ступить на Коразон и вернуться назад с головой на
плечах, не говоря уже о том, чтобы отхватить славный участок.
Генри выпустил облако дыма, откинулся назад, положив длинные ноги на стульчик,
вырезанный из редкого дерева и обшитый серой шкурой какого-то зверя. Хотя поза его
была расслабленной, в сузившихся глазах и в развороте плеч чувствовалось напряжение.
- С Пограничьем покончено. Коразон - последний вздох умирающего. Это суровый
мир: скалы, лед и тундра. Там нет места, где бы мог жить человек.
- Но ты как-то сказал, что для человека, имеющего страсть к авантюрам, это последняя
возможность.
- Конечно, если бы он был хоть немного пригоден для жизни, его давным-давно бы
заселили.
- Не знаю... Я слышал, Карантинная Служба набрела там на какой-то забавный
минерал, поэтому-то они и закрыли его на сто лет.
Темные птичьи глаза Амоса неожиданно впились в Генри пристальным взглядом.
Генри спокойно встретил взгляд своего друга, его собственные глаза были
невыразительными, как слова казенной бумаги.
- Я припоминаю, - сухо проговорил он, - времена, когда здесь, в Секторе, были новые
зеленые миры. В чем беда сегодняшнего человека - так это в среднестатистической
чепухе. Нет новых границ, куда можно было бы отправиться повоевать.
- Если только, - мягко вмешался Амос, - ты не учитываешь Коразон. - Это не для
педерастов Партии Среднего Человека...
- Вот он, мир, который можно занять, - Амос подбросил полено в огонь, вернулся на
свое место, потирая руки. - При помощи новых технологий они переделают его. Тридцать
миллионов квадратных миль территории: фермы, шахты, порты, земля, на которой через
несколько лет вырастут города, открытая тундра, где можно выпасать миллионы голов
северного скота, горы и водопады, речные и морские пляжи... И все это, ничье, ждет того,
кто придет и приберет все это к рукам. Да ради такой ставки любой игрок, пират, охотник
за удачей и мошенник на сорок парсеков вокруг продаст свою надежду на то, что ему
удастся избежать ада...
- И мистер Бартоломью хочет, чтобы дедушка отправился туда? - Конечно, я помню
первый поход, в котором мы с ним были вместе, - это было на Адобе, - Амос повернулся к
девушке. - Мы заявили свои права на наши законные сто квадратных миль - кусок
выжженной пустыни, такой крутой с одной стороны, что ни один человек не смог бы туда
взобраться. Девять дней я ставил его на кон в заведении Честного Мака на Петраке и
выиграл почти полконтинента... а потом проиграл все Маку.
Глаза Дульчии загорелись.
- Это на вас похоже. А дедушка принимал участие в каких-либо еще походах?
Амос кивнул своей лысой веснушчатой головой. - Ага, последний раз здесь, на
Алдорадо. К этому времени он уже поумнел, захватил славный кусочек земли, прикрытый
горами, с лесом, с видом на море и с естественной бухтой, которая может принять любой
лайнер. - Ну, дядя Амос, вы говорите об этом самом месте, бухте Тиволи и Молле.
- Именно так, - кивнул он. Девушка повернулась к своему прадеду. - Но в таком
случае ведь город должен быть твоим. Амос покачал головой.
- Нет. В то время Генри был молодым. Это было еще до его второго омоложения. Здесь
было полно людей, которые остались ни с чем, без денег, без земли, дети кричат и все
такое. Твоему деду земля была не нужна, для него все это было всего лишь забавой. И он
отдал ее им. Единственное, о чем он попросил, - это маленький кусочек земли, дом и сад,
чтобы было где обосноваться, когда ему захочется покоя.
- Ты хочешь сказать, что все эти люди, сенатор Бартоломью и все остальные обязаны
целым городом и всем этим тебе, дедушка? И после всего они... - она замолчала.
- В основном их прадедушки, девочка моя, - сказал Генри. - Эти люди мне ничего не