 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
ногой. Я велел ему оставить меня в покое, но он продолжал пилил меня раскаленной
добела пилой и лить мне на раны кипящую кислоту.
А потом, через некоторое время, я как будто поднялся откуда-то из глубин и снова
увидел свою ногу, забинтованную до бедра лентой из аптечки первой помощи.
- В тебе еще много сил, Улрик, - сказал Джонни. - Ты боролся со мной, как морозный
демон.
Я хотел сказать ему, чтобы он бросил это бесполезное дело и дал мне возможность
спокойно умереть, но не смог издать ни звука. Великан поднялся на ноги, завернутый в
зелено-пурпурный мех. Он нагнулся, поднял меня и направился к люку. Я снова
попытался закричать, объяснить ему, что спасать ему нужно только самого себя, ради
того, чтобы взять реванш. Что он уже сыграл роль сенбернара, спасающего терпящих
бедствие в горах, и что еще одна бессмысленная прогулка в снегах будет означать победу
Домбека и Иллини, что все мои труды пошли насмарку. Но это было бесполезно. Я
почувствовал, как он покачнулся, оказавшись во власти ветра, услышал, как щелкнул
включившийся термостат в моем скафандре. И затем меня с головой накрыло огромное
одеяло.
Об обратном пути у меня почти не осталось воспоминаний. Прибор,
контролировавший процессы метаболизма, постоянно держал меня под наркозом - это и
естественные механизмы защиты боролись с ощущениями, сопровождающими
путешествие на плече ледяную пустыню, да еще когда осколки костей стараются выйти
наружу через размозженные ткани бедра. Один раз я заглянул в огромное обмороженное
лицо и встретил взгляд замутненных страданием глаз.
- Оставь меня здесь, - произнес я. - Я не нуждаюсь в помощи. Ни от тебя, ни от кого
другого. Я выигрываю или проигрываю только самостоятельно.
Он покачал головой. - Но почему? - спросил я. - Зачем тебе это? - Человек, - сказал
он. - Человек... всегда должен... доводить свои дела до конца.
И он продолжал идти вперед. Он был трупом, но никак не хотел лечь и умереть.
Я инстинктивно ел и пил из трубок, подведенных ко рту. Если бы я находился в
сознании, то, наверное, постарался бы уморить себя голодом, чтобы не продлевать
агонию. Иногда я приходил в себя, но не больше, чем на полчаса. И тогда я понимал,
каково приходится куску мяса на крюке мясника. Остальное время я спал и мне
снималось, что я уже сдал вступительные экзамены в Ад. Несколько раз я чувствовал, что
падаю и лежу на снегу, потом огромные руки, причиняя мне боль, поднимали меня с
ворчанием, и я вновь ощущал себя возле огромного измученного тела, продолжающего
брести куда-то.
А потом было еще одно падение, но только какое-то более окончательное, что ли, чем
все остальные. Долгое время я лежал на месте, дожидаясь смерти. И только немного
спустя мне пришло в голову, что скафандр не позволит мне так легко умереть. Питание и
лекарства, которые позволили бы здоровому человеку благополучно продержаться с год,
заставят помучиться умирающего ненамного меньше. Так что я остаюсь по эту сторону
подземной реки, нравится мне это или нет.
Я открыл глаза, чтобы сказать об этом великану, и увидел его дом, возвышающийся
под сенью огромных деревьев в сотне ярдов от меня. Чтобы добраться до него, мне
понадобилось никак не больше дня. Я проползал по сотне миль зараз, преодолевая
бескрайние пространства, усыпанные битыми бутылками. Дверь некоторое время
сопротивлялась, но, в конце концов, я навалился на нее всем телом, тогда она отворилась
и я ввалился внутрь, на дощатый пол. После этого мне потребовалось еще вечность, чтобы
добраться до огромного медицинского кабинета, открыть его и вползти туда.
Я успел услышать, как включился диагностический прибор, и ощутить, как сенсоры
задвигались по моему телу. Потом я долго, очень долго не чувствовал ничего.