 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
шуме было невозможно. Он смотрел на представление и со вкусом ел и пил.
Ретиф откинулся на спинку кресла, довольный тем, что музыка умолкла. Последние
блюда с остатками пищи были убраны, в фужеры добавлено новое вино. Утомленные
артисты, наклоняясь, подбирали квадратные монеты, брошенные им обедающими. Ретиф
вздохнул. Это был редкий обед.
- Ретиф, - спросил Маньян, когда в зале наступило относительное затишье, - что вы
говорили о собачьей пище до начала представления?
Ретиф посмотрел на него.
- А разве вы не обратили внимания на то, что происходит, мистер Маньян? На систему
намеренных оскорблений?
- Намеренных оскорблений! Ну, уж это вы слишком, Ретиф. У них, конечно,
отсутствует наше понятие вежливости, они толпятся в дверях и всякое такое, но...
Он неуверенно посмотрел на Ретифа. - В космопорту нас заставили ожидать в камере
для хранения багажа. Затем привезли сюда на мусоровозе.
- Мусоровоз?
- Конечно, символический. Нас провели через служебный вход и предоставили
комнатушки в том крыле здания, где располагаются слуги. Затем нас усадили в самом
конце стола, где располагаются местные кули.
- Не может этого быть! Вы, наверное, ошибаетесь! Ведь в конце-концов - мы делегация
Земли - уиллы не могут не осознавать нашего могущества.
- Вот в этом-то и дело, мистер Маньян. Но...
Грохнули цимбалы и музыканты принялись играть с новой силой. Шесть высоких
уиллов в шлемах выбежали на центр зала, разбились на пары и устроили представление,
полу-танцуя, полу-сражаясь. Маньян дернул Ретифа за рукав: губы его шевелились. Ретиф
покачал головой. Никому не удавалось разговаривать под уиллский оркестр, играющий в
полную силу. Ретиф медленно потягивал красное вино и смотрел на представление.
Несколько неуловимо быстрых движений, и двое танцующих упало, а их партнеры
повернулись друг к другу и продолжали танец-битву между собой, предварительно
исполнив ритуал вызова на бой: затупленные сабли звенели друг о друга; вскоре упали
еще двое уиллов. Это был бешеный танец. Ретиф смотрел во все глаза, забыв о бокале с
вином.
Последние уиллы приближались и отступали, поворачивались, делали ложные выпады
и парировали удары. А затем одни из них поскользнулся и упал, стукнувшись об пол
шлемом, а второй, высоченный и мускулистый, завертелся в сумасшедшем танце под еще
более громкий вой труб, в то время, как на пол посыпались монеты, а затем замер перед
небольшим столом, поднял вверх саблю и сильно ударил ею прямо по белой скатерти
перед разодетым, в кружевах, уиллом. Раздался звон цимбал, и музыка замолкла.
В полной тишине воин-танцор уставился через стол. С криком сидящий уилл вскочил
на ноги и поднял вверх руку со сжатым кулаком. Танцор наклонил голову, положил свои
руки на шлем и возобновил танец под вновь начавшуюся музыку. Богато одетый уилл
небрежно помахал рукой, швырнул на пол горсть монет и вновь уселся за стол.
Теперь танцор остановился перед покрытым парчой столом - и вновь музыка резко
оборвалась, когда его сабля опустилась перед толстым уиллом в причудливой,
украшенной серебром одежде. Уилл, который получил вызов, поднялся на ноги, поднял
кулак, и вновь танцор наклонил голову и положил руки на шлем. Зазвенели монеты, и
танец продолжался.
Он кружил по залу, вращая саблей, делая руками символические движения. Затем,
внезапно, он оказался перед Ретифом, возвышаясь над ним, высоко занеся саблю над
головой. Музыка умолкла и в мгновенно нависшей тишине тяжелая сабля со свистом
рассекла воздух и опустилась на стол с таким грохотом и силой, что тарелки запрыгали,