 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Господин Нан, он же Дэвид Н. Стрейтон, один из нескольких десятков землян в империи,
попросту спер этот лазер у своих коллег в желтом монастыре Ханайна, куда был послан
императорской канцелярией по странному делу об убийстве городского судьи. В
общем-то Стрейтону не полагалось иметь таких вещей во избежание необратимых
последствий.
Ладно, - подумал Нан, - чудес в городе случается в среднем четырнадцать с половиной в
сутки. Заявленных чудес. Пять лет назад их, как, кстати, и самоубийств, было вдвое
меньше. Так что чудо - не беда, а вот если что случится с государем...
Тут, словно в ответ мыслям Нана, небо, круглое, как око Бужвы, померкло. Загрохотало.
Глаз неба раскрылся, и золотой трезубец с силой ударил в далекие башни дворца под
серебряной сеткой. Все
четыре ножки мироздания подломились, и на город налетела
страшная весенняя гроза.
"Если, - подумал Нан, - государь хочет приключений, - так пусть они послужат на пользу
государства, то есть карьере господина
Нана". И он стал набрасывать в голове план, обладавший, как
впоследствии выяснилось, ста семью достоинствами и одним
недостатком. Достоинства плана были в его непогрешимости, а недостаток был в том, что
план полетел кувырком.
Гроза кончилась, и Нан отбыл во дворец. Секретарь его, Шаваш, заперся в кабинете и
стал дотошно обыскивать полку с
духами-хранителями, сейф с улыбающимся Бужвой, книги и папки с трехцветными
кистями. Он сам не знал, чего искал, - а не нашел ничего. Даже потайной ящичек под
полкою духов был пуст.
Шаваш вышел во внутренний сад, покрутил головой, поднял и повесил на ветку мокрую
ленту со знаком счастья, сбитую грозой. Шаваш был молод, хорош собой и чрезвычайно
смышлен. Быть бы ему
шельмой и вором, если б Нан не подобрал беспризорника... А так Шаваш стал
начальником, ходил в камчатом кафтане, в сапожках,
подбитых шелком. До недавних пор он был предан Нану по-собачьи, и они были близки,
как ядро ореха и его кожура.
После дикого дела в провинции Харайн душа Шаваша как-то смутилась. Он все не мог
забыть, как Нан сжег на свечке донос об участии желтого монаха в заговоре против
империи, а доносчику
положили на голову мешок с песком, и как местный чиновник
Бахадн, упившись вином, рыдал на плече у Шаваша: "Оборотни в монастыре живут,
сорока богами клянусь, оборотни... Был ведь уже такой случай с храмом Шакуника"
"Гм... оборотни" - думал Шаваш. Надо сказать, что, в отличие от своего начальника,
Шаваш был вольнодумцем. Даже, попросту
говоря, атеистом.