 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
- Господин Нан, - сказал он, - у наших братьев есть угольные копи в Кассандане. Они
очень глубоки и вот-вот остановятся из-за трудностей, связанный с откачкой воды, а
паровой водоподьемник,
который это делает, запрещен государыней Касией! Что же нам - по три сотни лошадей на
руднике держать?
- От одного ученого чиновника, - прищурился Нан, - я слыхал, что этот водоподъемник -
не очень-то хорошая вещь, потому что
цилиндр в нем то нагревается, то остывает. А если цилиндр будет столь же горяч. как и
пар, то отдача от машины очень возрастет. Он принес мне чертеж такой машины, и
объяснил, что она может
быть использована для чего угодно, не только для подъема воды.
Шимана надулся еще больше. Был этот чиновник и у него! Был и показал документ, по
которому он признавался автором изобретения и должен был получать за него деньги, -
десятую часть от угля,
съэкономленного его машиной по сравнению со старой. Еще две
десятых получали министры Нан и Чареника, которые тоже как-то при этом значились.
Это, значит, опять: он, Шимана, ставит
станки, а министр еще получает с этого проценты? А он хоть представляет себе, сколько
стоит заменить хороший станок на лучший?
И Шимана сказал, как отрубил:
- Новшества - опасная вещь. Они придуманы для выгоды частных лиц и в ущерб общему
благу.
Это было веское замечание, но господин Нан, словно и не расслышав таких слов, с
наслаждением смаковал красноватый напиток в глиняной чашке.
- Восхитительно, - проговорил министр, - восхитительно. Что же это - травы, ягоды,
листья?
Шимана очень вежливо улыбнулся.
- И листья, и ягоды, а главное - молитвы, сопутствующие заготовке. Это тайна моей
паствы.
- Не стыжусь признаться, - произнес первый министр, - я просто очарован "красной
травой". Право - бы пил ее каждое утро, если б был запас.
- О чем разговор, - вскричал Шимана, - почту за честь завтра же прислать хоть мешок!
Они поговорили еще немного. Министр распрощался и отбыл. Шимана Двенадцатый,
один из богатейших людей империи и наследственный
пророк "красных циновнок", остался наедине с писаной красавицей, плетущей циновку.
Он немного помолился, а потом сказал:
- Светлая матушка! Это человек похож на камень александрит, на солнце он синий, а при
свече он красный! При мне он бранит
монополию цехов, а с цеховым мастером он бранит монополию
крупных торговцев! Почему бы не поднять восстание в Чахаре? Можно будет отделиться
от империи и провозгласить эру
Торжествующего Добра!