 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Ванвейлен стал красным, как рак, и вскочил с кресла.
- Палач, - заорал он, - что вы себе позволяете! Киссур подошел к Ванвейлену, сгреб его за
широкую шелковую плетку, в которую тот
завернул шею, и пихнул обратно в кресло.
- Цыц, - сказал он, - сидели в присутствии государя, так и сидите!
- Послушайте-ка меня, - продолжал Киссур. - Я, может, и палач, но я не дурак! Я,
господин Ванвейлен, с самого начала удивлялся, зачем я оказался на вашем совещании,
потому что на этом
совещании делили пирог под названием страна Великого Света, и я был там явно лишний.
А потом вы при мне стали рассуждать о том, что только чудо может спасти ойкумену; и
что вашим оружием можно в полчаса уничтожить лагерь Ханалая, но вы, Клайд
Ванвейлен,
никогда такого приказа не отдадите, потому что вам за это
накостыляют по шее. И даже дурак бы понял, на что вы меня, господин Ванвейлен,
подбиваете, и что вы без меня придумали с Арфаррой.
Ванвейлен опять всплеснул руками и полез было из кресла, но Киссур затопал ногами.
- Цыц, - сказал он, - я договорю до конца. Вам надо было уничтожить Ханалая. Вам надо
было, чтобы ответственность за это несли не вы, а выгоду получили вы. Ведь остатки
мятежников
сегодня ползли к столице на коленях! Вам надо было сделать так, чтобы министром был
Нан, а не я... вы разрешили все ваши
затруднения одним махом. Я на вас не сержусь. Что вы такое? Торговец из страны
торговцев: а нравы торговцев везде одинаковы.
Тут Киссур повернулся к Арфарре.
- Что же касается вас, господин Арфарра... Признаться, вы оскорбили меня. Ведь если бы
вы позвали меня к себе, рассказали, как обстоят дела, и признались, что вам нужен
человек, который
захватит штурмовик и уничтожит лагерь Ханалая, и что после этого государь должен
будет отречься от этого человека, имя которого
станет грязью и прахом; а ни вы, ни Ванвейлен в этом замешаны не будете, - разве я
сказал бы "нет? " Вы оскорбили меня недоверием, господин Арфарра...
Арфарра сидел в кресле, выпрямившись и совершенно неподвижно. Государь Варназд
вскочил с малого трона.
- Киссур, - сказал он, - эти твари могут убираться. Моим первым министром будете вы, и
только вы.
И тут Киссур Белый Кречет в первый раз в жизни перебил государя.
- Я еще не кончил, - нехорошо улыбаясь, сказал он. - Как я могу, государь, быть вашим
министром, если вы сами отрешили меня от
должности; назначили двести тысяч за мою голову; велели жечь мое имя на всех алтарях!