 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Маленький варвар опустил глаза:
- Я бы не хотел говорить плохих слов про господина Нана, но он был скорее рад, чем
огорчен. Он сказал, что всякий, кто сейчас начнет спасать государство, будет как человек,
попавший в
болото: чем больше дрыгаешься, тем быстрее тонешь. И разумный человек должен
подождать, пока все, кто спасают государство,
утонут или вымажутся в грязи, а народ устанет воевать и захочет только одного:
объединиться вокруг человека, при котором был
мир.
- Ты как будто с этим несогласен?
- Думаю, - сказал маленький варвар, - что чиновник должен спасать государство не только
тогда, когда ему это выгодно.
После этого Киссур бродил по острову, пока солнце не стало клониться к западу. Он еще
раз выкупался в холодом, но чистом море, а потом вернулся и сел у шасси самолета.
Вдалеке за
стальным куполом красная машина грызла землю.
Киссур подумал и вынул из ножен меч.
Еще вчера Киссур взмахнул этим мечом: и в стороне обращенной вниз, отразилась
нижняя половина мира, а в стороне, обращенной вверх, отразилась верхняя половина
мира, а по лезвию этого меча шла дорога на тот свет. Теперь в мече отразились только
белые
грязные ноги самолета. Мироздание рухнуло. Дорога в иной мир
больше не пролегала по острию меча, и убить им можно было только одного человека, а
настоящим оружием убийства стали стальные
птицы и разноцветные кнопки.
Кто-то накинул ему на плечи теплую куртку. Киссур обернулся: это был Сушеный Финик.
Киссур сделал знак рукой, - Сушеный Финик сел рядом и тоже прислонился к шасси
самолета.
- Я гляжу, ты нашел с ними общий язык, - сказал Киссур. - Они очень смеялись, когда ты
завопил, как их самолет.
- Да, - сказал Сушеный Финик, - они смеялись, когда я вопил как самолет и ухал как
филин, но я не думаю, что они плакали ли бы, если б я спел им песню о бое в Рачьем
Ущелье. Я не думаю, что
они бы вообще поняли мои песни, даже те из них, которые говорят по-вейски.
- Спой мне о Рачьем Ущелье, - сказал Киссур.
- Я сломал свою лютню, когда ты убил свою собаку, - ответил Сушеный Финик.
Они помолчали. Красное солнце садилось в воду, и по бетонной полосе дул резкий,
холодный ветер. Это было очень тоскливое
место на самом краю мира.
- Ты не знаешь, они о чем-нибудь договорились?
- Они сидели еще четыре часа, - ответил Сушеный Финик, - и по-моему, они все это время
только трепали языками. В жизни не видел людей, которые так много треплют языком!
Потом они пошли и кое-что рассказали нам.