 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
обговорил свою речь со знатоками законов и одной ученой
женщиной.
- Сегодня, - продолжал Сушеный Финик, - государь нарушил свой долг господина по
отношению к тебе. У тебя остался лишь долг
господина по отношению к нам, и ты будешь проклят в трех
рождениях, оставив нас одних.
Все мы понимаем, что лучше воевать против столицы, чем против провинции Харайн, -
потому что войска столицы хуже войск
Ханалая, а сокровища столицы, наоборот, лучше сокровищ Ханалая. И еще вот что я
скажу, Киссур, - ты удачливый человек, и
раздаешь на пирах браслеты и кубки. Многие просили у тебя земли, но ты ответил, что
землю может дать только государь, и так этот
разговор и издох. И мы полагаем, что, став королем, ты дашь нам землю и вейцев для
работы на земле.
Сушеный Финик кончил, и в войске поднялся оглушительный крик. Люди затанцевали и
застучали рукоятями мечей о щиты, - все
вопили, чтобы Киссур стал королем и соединился со своим отцом и Ханалаем. Астак и его
чиновника, слушая все это, лежали скорее
мертвые, чем живые.
- Дайте мне час на размышление, - сказал Киссур.
Войско расступилось: Киссур прошел в свою палатку.
Там он упал на шкуру медведя, которого когда-то забодал рогатиной на государевых
глазах, и долго лежал, не шевелясь.
Он понял, что проиграл битву в Барсучьем Логу.
То есть лично он, Киссур, эту битву выиграл. Но для ойкумены это было совершенно
неважно. После этой битвы варвары покорились
государю? - но они и раньше изъявляли покорность. Изъявляли
покорность и требовали земли. За что? За то же самое, чтобы служить тому, кого они
сделают государем.
О! Киссур знал своих воинов, - они не были враждебны империи, они обожали ее.
Восхищали их и нефритовые кувшины с прекрасными лицами, и ткани, разукрашенные
так, словно их вышивали в раю, и прозрачный фарфор. А смешило их то, что жители
империи не умеют спать на седле и мочиться с седла, а зато понаделали себе
кроватей, чтобы спать поближе к небу, словно им мало подстилки. Или что жители
империи не умеют поддеть человека трезубцем, а
зато понаделали себе трезубцев длиною в два пальца, и этими
трезубцами тыкают жареных гусей за столом, словно руки их для этого нехороши.
О, варвары очень почитали империю, и короли их не мечтали ни о чем ином, как быть
сыновьями государя и братьями его чиновникам. Но в глубине души, как и отмечал
Арфарра, они полагали
несправедливым, что люди ленивые и даже знающие грамоту ходят в шелках, расшитых
пурпурными фениксами, и пьют из кувшинов с
прекрасными лицами, а люди свободные и мужественные не имеют где преклонить
головы.
Киссур закрыл глаза и зубами впился в шкуру.