 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Бьернссон встал с колен и отряхнулся. Стало очень тихо. Араван Фрасак лежал в
бассейне, ногами в воде, а головой на бортике. Из него капала кровь, и было видно, как в
прозрачной воде под капли крови с интересом собираются пестрые рыбки. Бывший
разбойник
спрыгнул вниз, вытащил дротик из тела мертвого аравана Фрасака, вытер его о сапог и
сказал командиру стражников:
- Вы с ума сошли! Арестовать такого почтенного святого, как яшмовый араван! Желтые
монахи сеяли порчу в провинции и понесли кару по заслугам! Уж не заодно ли вы с теми
изменниками, которые в столице обманом пленили государя!
Сотник, арестовавший Бьернссона, поглядел на людей наместника вокруг, на
неподвижного проповедника, подумал, стоит ли кончать жизнь самоубийством, решил,
что не стоит, повалился Бьернссону в ноги и сказал:
- Смилуйтесь, почтеннейший! Я был введен в заблуждение бесчестным приказом!
А Ханалай пихнул мертвеца сапогом и заметил:
- Дурак был покойник! С его ли умом торговать травкой!
Через два часа Бьернссон сидел во флигеле, в саду наместника.
Его поездка от управы аравана была поистине триумфальной. Бьернссон ехал на
низеньком лошаке, в чистой льняной рясе, наспех наброшенной на плечи.
Сзади, на могучем боевом коне, с лентами, вплетенными в расчесанную гриву, ехал
наместник Ханалай. Толпа на этот раз не безмолствовала. Она орала, приветствуя мудреца
и правителя. Она орала так, что, если бы у яшмового аравана было что сказать, его все
равно никто бы не расслышал. Впоследствие агенты Ханалая,
рассеянные среди народа, подсчитали, что имя яшмового аравана было выкрикнуто десять
тысяч и еще двести семьдесят три раза, а имя наместника Ханалая, - три тысячи и еще
пятьдесят семь раз, и наместнику Ханалаю эта арифметика не очень-то пришлась по душе.
И вот теперь Бьернссон вернулся туда, откуда убежал вчера ночью, - во дворец
наместника.
Деревянная дверь раздвинулась: на пороге беседки, неслышно ступая, показался
наместник Ханалай. Ханалай сказал:
- Нынче основы земли и неба поколеблены, мир нуждается в переменах. Когда мир
нуждается в переменах, небо возвещает свои указания через великого праведника.
Великий праведник находит
правителя, готового следовать его указаниям. Вдвоем мы
перевернем ойкумену!
И бывший разбойник, почтительно склонившись, поцеловал колени нищего
проповедника.
Так Свен Бьернссон, который хотел ни от кого не зависеть, оказался самым влиятельным
землянином в империи - то есть игрушкой в руках Ханалая.