 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Наместник Ханалай был человек простой, неученый - как он сам говорил. Поэтому ему
случалось часто делать ошибки в управлении, и когда ему на эти ошибки указывали, он
их поспешно признавал и
испоравлял. Чиновники очень любили наместника, который
соглашается с замечаниями подчиненных, и так уважает ученых. Народ обожал человека,
который из справедливого разбойника стал чиновником. Что же до людей богатых - они
были приятно поражены, как охотно этот взрослый ребенок спрашивает их мнение и
слушается их советов.
И вот, например, один из богачей, по имени Заххад, купил удивительную лошадь. Лошадь
так понравилась Ханалаю, что ему приснился сон о том, как Заххад дарит ему эту лошадь,
и Ханалай раз пять или шесть пересказывал этот сон Заххаду. Наконец Заххад привел
лошадь и поставил ее у пруда, на берегу которого он кушал чай с другими уважаемыми
людьми и с наместником, и сказал, что
сон наместника исполнился: Заххад-де подарил ему лошадь во сне, а наяву он дарит
наместнику отражение лошади.
Все посмеялись шутке Заххада, а через неделю наместник арестовал его за какие-то
пустяки. Тогда уважаемые люди пришли к
наместнику и объяснили ему, что так делать не годиться. И что же Ханалай? Вы думаете,
он арестовал этих наглецов? Ничуть не
бывало! Он хлопнул себя по лбу, вскричал:
- Ах я неученая скотина! С моим ли умом сидеть на такой верхушке! - и в тот же день
Заххада выпустили.
Ханалаю в это время было лет сорок пять-сорок шесть. Он был человек большого роста и
с пудовыми кулаками. За последний год он немного раздобрел, но сохранил всю свою
страшную силу. Голова его, с черными, жесткими, как колючки репья, волосами, с
большими умными глазами цвета шкурки копченого поросенка была почти всегда
повязана широкой черной лентой, закрывающей давнее клеймо.
До сорока четырех Ханалай не умел ни читать, ни писать, однако, став наместником,
принялся за эту науку. Он завел себе особого
чиновника, с которым по утрам, перепачкав пальцы тушью,
прилежно, по его собственному выражению, "валял ворон". Через год он вполне преуспел,
однако по-прежнему требовал, чтобы
чиновник читал ему документы вслух. Ханалай предпочитал устные донесения потому,
что потом всегда можно было сделать вид, будто не запомнил неприятной просьбы. На
самом деле Ханалай запоминал
прочитанное с первого раза, а незнакомые слова - со второго. И
хотя речь его оставалась речью простолюдина, многие считали, что прежняя
невоспитанность овладевает Ханалем лишь при неприятных
гостях. Бывает, приедет такой гость, - Ханалай громко хохочет, берет его под руку, рвет
для него мясо руками. Гость сидит как в воду опущенный, аппетит у его пропал. Ханалай
сердится на
малоежку, лично подносит рог, из которого пил сам, начинает петь пьяную песню.
Глядишь, а гость уже отбыл в кустики, и не смеет
потом показаться на глаза Ханалаю, и уезжает домой, так и не
упомянув о своем деле.