 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
долго стоял в детской у пустой колыбельки.
- Ну, - хлопнул Нан юношу, - пошли за сундучком!
Сын Шиманы как-то растерянно улыбнулся и пошел за министром. Они прошли в малый,
скромно отделанный кабинет, с толстым харайнским ковром во весь пол и неброскими
гобеленами в белых и голубых
тонах. В углу стояло множество богов-хранителей, и юноша
вздрогнул дурного предчувствия, заметив среди них яшмового аравана Арфарру. Нан
долго что-то делал у каминной решетки, так что сектанты даже подскочили, когда угол
ковра вдруг стал
опускаться, открывая щель, черную, как лаз в преисподнюю. Нан сошел вниз, а один из
сектантов, вышивальщик по занятию, взял фонарь в виде шара, увитого виноградными
гроздями, и полез за ним. "Экие аккуратные ступеньки - подумал вышивальщик. - У нас
так дома не чисто, как у них в подземелье. " Ход был довольно
узок. Нан скоро остановился, вынул из стены небольшой сундучок и сунул его в руки
сектанту. Сектант, топоча к выходу,
полюбопытствал:
- А куда ведет этот ход дальше?
- Во дворец. Можно даже дойти к моему кабинету.
- Ба, - так мы, значит, можем пробраться во дворец без всякого штурма? Или там - засада?
- Не знаю, - сказал Нан. - Об этом ходе знаю только я и государь. Я почел лишним
сообщать о нем моему преемнику, а государь, сколь я знаю, мог и запамятовать.
- Ба, - промолвил сектант, - все-таки у нас неподходящий государь.
Нан помолчал, потом сказал:
- Этот Арфарра, вероятно, велел постукать по стенам, только нынче эти вещи не так
строятся, чтобы до них можно было
достучаться.
Тут они вышли в малый кабинет. Вышивальщик стал вертеть сундучком на столе, и Нан
торопливо сказал:
- Его не открыть без шифра - бумаги сгорят.
Сын Шиманы улыбнулся ненатуральной улыбкой, словно карп на подносе, подошел к
двери кабинета и запер ее на ключ изнутри. Двое сектантов скучали и бродили глазами по
потолку.
- Итак, - сказал медленно Нан, - я отдаю вашему отцу бумаги, порочащие Чаренику, а что
я получаю взамен, кроме народного
восторга и репутации предателя?
Тогда все трое сектантов откровенно вынули из ножен мечи, и сын Шиманы стукнул
кулаком по столу и заявил:
- Открывайте сундук! Больше вам ничего не осталось!
- Да, - согласился Нан, больше мне ничего не осталось, разве что вот это, -
Нан встал, и юноша увидел, что министр вытащил больную руку из-за пазухи и держит в
ней какую-то ребристую штучку с глазком посередине. Глазок выпучился на юношу,