 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
- Святые - сказал наставительно господин Хардаш, - это люди, от которых одни
неприятности.
И все члены совета почему-то посмотрели на Арфарру, как коза на капусту. Господин
Чареника опять вспомнил про яичный пирог, у
него заныло в груди, и он сказал:
- Этот бунт разбил мое сердце.
Арфарра усмехнулся и сказал:
- Если вы хотите оправдать городскую стражу в глазах народа, не стоит проводить
формальное расследование. Лучше объяснить
народу, что у Шиманы рыбья чешуя на боках.
Помолчал и добавил:
- Кстати, мангусту зарыл не святой Лахут. Ее убили варвары. Правда, Алдон?
Старый варвар побагровел и стал есть руки со страху.
- В Горном Варнарайне есть поверие, - продолжал Арфарра, - надо взять живого бога,
мангусту или тайру, прибить к куску дерева,
расстрелять из луков с подобающими заклинаниями и закопать на
перекрестке. Каждая стрела, попавшая в зверька, бьет потом без промаха, а люди с такими
стрелами считают себя вассалами убитой мангусты.
За занавесом что-то покатилось по полу. Все-таки мангуста - действительно образ
государя!
Тут другой чиновник, из тех, что имел привычку кувыркаться во взглядах, сказал:
- Господин Нан поощрял богачей, а те закабаляли простой народ. Нынче, ужаснувшись
аресту своего покровителя, они толкнули
простой народ на мятеж. Надо обещать народу, что мы накажем богачей и продажных
чиновников, а имущество их вернем народу и государю, и все успокоится.
Все в ужасе попрятали глаза.
Господин Чареника перестал думать о яичном пироге и начал думать о гобеленах в
кабинете господина Нана, которые могли бы
вернуться народу, и ему, Чаренике, как части народа, но тут же сообразил, что гобелены
из его дворца вернутся народу вместе с гобеленами господина Нана, мысли его
запутались, как цифры в
отчете, он не знал, что думать и стал молиться.
А потом он поднял глаза и увидел, к своему изумлению, в руках Арфарры грязную
книжечку, и узнал в ней некий памфлет о
народовластии, который в свое время так разгневал Нана, что министр топтал его
ножками, при этом изволил кричать: "Повесить гадину".
- Прежде чем писать за народ манифесты, - промолвил Арфарра, - следует прочитать те,
которые пишет он сам.
И Арфарра помахал перед членами совета памфлетом, прогневавшим Нана, что такому
человеку, как Арфарра, было, конечно, нелегко, ибо для него памфлеты отличались от
указов тем же, чем фальшивые деньги от настоящих.