 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
- Вот как? - спросил Чареника.
- Несомненно, - сказал секретарь. Ибо всем известно, что Шимана Двенадцатый и прочие
еретики составлены из алчности и
преступлений разного рода. Когда станет известно об аресте господина Нана, бумаги
компании не будут стоить ничего. Если, однако, внушить Шимане через двойных
агентов, что все
произошедшее - не более чем комедия, придуманная Наном для того, чтобы сбить курс,
которому он давно пугается и расправиться с
некоторыми людьми, тогда Шимана и "красные циновки", бесспорно, скупят эти бумаги.
После этого компанию можно будет
ликвидировать, а с Шиманой поступить по обстоятельствам.
- Поистине, - воскликнул Чареника, который полгода назад насмерть поссорился с
Шиманой из-за верхнеканданских рудников, - ты угадал мой план!
После этого министр финансов вновь отыскал министра полиции Андарза, увлек его в
уединенную беседку и начал так:
- Это очень плохо, что государь ударил первого министра, потому что у государя
чувствительное сердце, и ему будет совестно
увидеть человека, которого он избил, поверив клевете проходимца.
Чареника имел в виду продолжить, что ни арестованный министр, ни клеветник-
проходимец не может быть первым человеком в
государстве, и что первым человеком должен стать он, Чареника.
Министр полиции сказал:
- Напротив, государь, как человек тонко чувствующий, поймет, что если бы Нан поднял
руку, чтоб защититься, то весьма многие в
кабинете поспешили бы ему на помощь.
Чареника замер: все-таки этот Андарз в своем бесстыдстве заходил слишком далеко. Но
он вздохнул и сказал, что не видит ничего
страшного в происшедшем. Арест Мнадеса и прочих грязных людей есть, несомненно,
победа. Что же до ареста Нана - то слова того выскочки либо клевета, либо станут
клеветой. У господина Нана
слишком много друзей, и Небо, без сомнения, покарает их, если они проявят
неблагодарность к другу. Андарз согласился с ним, ибо, хотя он не очень хорошо
представлял, что может сделать
Небо, он очень хорошо представлял, что могут сделать бумаги из личного сейфа первого
министра.
Тут в беседку прибежал секретарь Чареники и еще несколько членов Государственного
Совета. Они сказали, что государь подписал указ о назначении Киссура первым
министром, а Киссур потребовал
первым делом освободить какого-то очередного Арфарру и вместо того, чтобы пытаться
приобрести благоволение окружающих,
поскакал за этим сумасшедшим. Чареника сказал, что, без
сомнения, воскресший старец поведает государю множество занимательных вещей о
деревянных гусях и бездонных кубышках, после чего Киссур станет в глазах государя
пылью и прахом, и государь тут же разорвет свой указ.
Андарз сказал, что это так, но если по каким-то причинам государь не разорвет указа, то