 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
сохраниться, чем большинство крупных городов, затопленных сначала гигантскими
приливными волнами, а затем смытыми отступавшими водами. Высадив команду
Мендерса, катер вернется на орбиту для встречи с кораблем, а затем вновь вернется на
Землю и совершит посадку близ Ной Лантиса.
Корабль уходил за радиогоризонт, и обмен сообщениями пришлось прервать. Однако
капитан Луз еще успел сказать:
- Единственное, что теперь тревожит, так это то, что все идет слишком хорошо.
Следующий сеанс связи через тридцать часов, Рудлан.
После свидания с королем Мирлена вернулась к себе совершенно измученная.
Она растянулась во весь рост на диване и с облегчением вздохнула. Ее утомила не
беседа с королем, а давление земного тяготения, что в сочетании с ночью любви было
нелегким испытанием даже для тренированного психолога.
Она попыталась разобраться в своих чувствах к Кимри, но поняла, что не в состоянии
этого сделать. Возможно, это просто проявление архаичной тяги к самоуничтожению,
известного по литературе древнего порока, побуждавшего многих мужчин жертвовать
все, что у них было, ради недостойной женщины, а женщин терпеть издевательства и
часто побои жестоких мужей и любовников. А может быть, ей, высокообразованной
женщине, принадлежащей к развитой цивилизации, предстоит в конце концов полюбить
полудикого белого человека, даже не сознающего отсталость своей культуры? Или же это
просто поиски новых сексуальных ощущений? Она не могла найти ответа. Она лишь
знала, что испытала за две ночи, проведенные с Кимри, чувства, доселе ею неизведанные.
Усталая и расстроенная тяжелыми мыслями, она заснула и проспала все утро и
большую часть дня. Рудлан Оверс заглядывал к ней несколько раз, но не будил. Он был
чутким человеком и питал к Мирлене самые добрые чувства. Он уже давно заподозрил,
что ее отношения с Кимри намного сложнее, чем это выглядело со стороны.
Мирлена спала долго и крепко, и разбудило ее только прикосновение рук Гарла
Сиборга, который тряс ее за плечо.
- Мирлена, проснись! Ради всего святого, проснись! Корд Венгель исчез!
27
Кимрисо, второй консул и самая влиятельна-я женщина Ной Лантиса, сидела,
откинувшись на спинку дивана в своих покоях в королевском дворце, и с любовью и
тревогой смотрела на своего сына. Она знала, что очень красива. Кимри одновременно
гордился и ревновал мать к любому, кто смел восхищаться ее красотой. К любому, кроме
короля и Стасия. Отчуждение, существовавшее между матерью и сыном, объяснялось не
ревностью, а тем, что Кимрисо отказывалась назвать имя его отца. Кимри считал, что
государственные интересы могли оправдать сокрытие этой тайны от других, но сыну она
должна была открыться.
Кимри принял из ее рук кубок вина, но сесть рядом с ней на диван отказался и
устроился у ее ног на ковре, взирая на нее снизу вверх и, как всегда, восхищаясь ее
длинными золотыми волосами и свежей кожей.
- Я надеялась увидеться с тобой раньше, - сказала она негромко. - Мне пришлось
послать за тобой. Неужели ты не вспоминал обо мне?
Порой Кимри чувствовал неловкость в ее присутствии, даже дар речи как будто
изменял ему. И сейчас с ним произошло то же самое. К тому же на ней было черное
одеяние с золотой каймой, которое он раньше никогда не видел, и вид ее непонятно
почему напомнил ему Мирлену.
- Госпожа, мама... прости, Кимрисо, - начал он запинаясь, вспомнив, что она запрещает
ему называть себя матерью. - Король приказал мне сопровождать пришельцев, не
отходить от них ни на шаг. Иначе я пришел бы сразу после возвращения в Ной Лантис.