 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Еще весь колыхаясь внутри, как степлившийся студень, от пережитого ужаса, Вовочка
встал на неверные ноги и прошел на кухню. Кастрюля с борщом стояла на плите. Вовочка
взял со стола сахарницу и высыпал в борщ. Голоса разом смолкли. Вовочка поднял над
головой и швырнул об пол стопку тарелок, выбил табурет из-под чьей-то задницы, взял
спички и хотел было поджечь занавески, но передумал и бросил спички в борщ. Туда же
он опорожнил пепельницу. Кто-то осторожно, роняя все на своем пути, пятился к выходу
из кухни; потом побежал и упал, вскочил и побежал дальше. Вовочка торжествующе
захохотал. Ему стало легче. Немного не довершив разгрома, Вовочка выглянул в
прихожую. Никого не было. Дверь осталась приоткрытой, и за дверью была просто
лестничная площадка. Кошмар кончился, понял Вовочка, и заторопился - вниз, вниз по
лестнице, на второй этаж, на первый, на улицу...
Ох, не стоило ему торопиться! У дверей подъезда стояли часовые, прямо напротив
двери, в песочнице, было оборудовано пулеметное гнездо, а на въезде во двор стоял,
растопырив во все стороны стволы пулеметов и пушек, пятнистый многобашенный танк.
Пока ошалевший Вовочка понимал, что к чему, к нему подошел офицер в форме
внутренних войск; на одном плече его был погон с четырьмя маленькими капитанскими
звездочками, а на другом - с одной средних размеров майорской.
- Гражданин Беззубкин? - скучным голосом спросил капитан-майор. - Пожалуйста,
встаньте вот сюда, к стенке. Так, ноги на ширину плеч, руки можно за голову... Азизов,
Алиев, Аванесян - ко мне! Становись! Товьсь! Гражданин Беззубкин, ваше последнее
слово. - Последнее? - переспросил Вовочка. - Как это - последнее? За что?!!
- Зафиксируйте: последними словами гражданина Беззубкина были слова: "Как
последнее" и "За что", - сказал капитан-майор вынырнувшему из-под его локтя
плюгавенькому солдату с блокнотом. - Упускаете шанс, Беззубкин, - усмехаясь непонятно
чему, сказал он Вовочке. - Как знать, Владимир Иванович, может быть, от вас сейчас
судьбы мира зависели? А? Ладно, - сказал он как бы сам себе, - подождем немного, авось,
что и придумается... Даю вам минуту на размышления.
Это была, наверное, самая длинная минута Вовочкиной жизни. Густой непробиваемый
туман, обволакивающий все извилины, не давал пробиться ни единой мысли - Вовочка
только и мог, что переводить глаза с одного автоматного зрачка на другой, потом на
третий, и обратно. "Азизов, Алиев, Аванесян, - думал он. - Почему они все на "А"? Это
неспроста... "
- Минута прошла, - сказал капитан-майор, пряча в карман часы. - Итак, ваше
последнее слово?
В глазах у Вовочки померкло, и он только и смог, упав на колени, простонать:
- Братцы! Отпустите, Христа ради!.. - Это все? - разочарованно спросил капитан-
майор. - Это-то нам как раз очень просто сделать. Идите, Владимир Иванович. Но только
в дом. Выходить вам пока нельзя. Когда придет время, вам все объяснят. Идите.
Вовочка не двинулся с места, а капитан-майор повернулся и пошел прочь какой-то
совсем не офицерской походкой, устало волоча ноги, и Вовочка слышал, как он бормочет:
"Говно народ. Раз в тысячу лет, может, выпадает такое... Раньше вон душу за это
продавали, а теперь - отпустите да отпустите... "
Не помня себя, Вовочка вплыл в подъезд. Сил не было никаких и ни на что, даже на то,
чтобы добраться до квартиры, и он сел на ступеньку и сидел долго, обняв толстенный
железный прут перил и уставившись взглядом на щербину в кафельном полу - выпавшая
плитка была как пустое место между Зубами. Беззубкин, подумал он. Судьбы мира,
говорит, были в твоих руках. Шанс, мол, упустил... До него стало доходить - медленно,
но стало. Ах, черт! Вовочка вскинулся, чтобы бежать обратно и искать этого странного
капитана-майора, но вспомнил пустые зрачки автоматов и остался сидеть. Второй раз он
мог не отделаться так легко.
Внизу бухнула дверь подвала, и поднялись наверх две девушки странного вида -
затянутые в черное трико и в белых шляпах на головах.