 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
свои фонды для приобретения необходимого оборудования.
Учителя большей частью были с Брейкнесса - молодые преподаватели Института.
Беран сразу же был поражен каким-то их общим свойством, но он не мог уловить ни в чем
оно состоит, ни, тем более, понять его суть. Только прожив на Клеоптере два месяца, он
понял эту их странность. Дело было в том, что между всеми брейкнесскими
преподавателями было нечто общее. Все эти юноши были сыновьями Палафокса. По
традициям Брейкнесса им полагалось совершенствоваться в избранных областях науки в
Институте Брейкнесса и готовиться к получению степени, заслуживая право на
модификации. Берану такое отступление от традиции показалось таинственным. Его
собственные обязанности были достаточно просты, а должность по паонитским
представлениям - весьма престижной. Директор школы, протеже Бустамонте, являлся
номинальным ее главой. Беран работал в качестве переводчика при нем, переводя на
текникант те руководящие указания, которые директор в состоянии был сделать. В
награду за эту службу Берана поселили в уютном коттедже, выстроенном из булыжников
и вручную обтесанных бревен - бывшем жилище фермера. Ему платили хорошее
жалованье, также ему было разрешено носить особую форму серо-зеленого цвета с белой
и черной отделкой.
Прошел год. Беран постепенно обнаружил хоть и слабый, но все же интерес к работе, и
со временем даже ощутил причастность к планам и чаяниям студентов. Он пытался
противиться этому, вызывая в памяти идиллические картинки прежней жизни Пао и
описывая их своим ученикам, но наталкивался на равнодушие и полное отсутствие
интереса. Их гораздо больше интересовали чудеса техники, которые он видел в
лабораториях Брейкнесса.
В один из выходных Беран предпринял печальное путешествие в старый дом Гитан
Нецко, в нескольких милях вглубь от побережья. Преодолев некоторые трудности, он все-
таки нашел старую ферму около озера Мерван. Сейчас она была заброшена: бревна
рассохлись, поле тысячелистника заполонили плевелы. Беран опустился на шаткую
скамью под низеньким деревом и предался грустным воспоминаниям...
Затем он поднялся на вершину Голубой Горы и оглядел равнину. Безлюдье и
запустение поразили его. До самого горизонта расстилались плодородные земли, прежде
густозаселенные - и невооруженный глаз, кроме полета птиц, не мог заметить иного
проявления жизни. Миллионы были выселены, в основном на другие континенты,
остальные предпочли остаться в земле предков - лечь в нее навеки. А цвет страны - самые
красивые и умные девушки - были отправлены на Брейкнесс - в счет уплаты долгов
Бустамонте.
Беран, подавленный, вернулся на побережье Желамбре. Теоретически в его власти
было восстановить утраченную справедливость - но если бы он мог найти средства... Если
бы он мог восстановиться в положении, принадлежащем ему по праву рождения!
Трудности казались непреодолимыми. Он чувствовал себя бессильным, ни на что не
годным...
Движимый этими мыслями, он намеренно кинулся навстречу опасности и направился
на север, в Эйльянре. Он снял номер в старой гостинице Морави, что на берегу Канала
Прилива, как раз напротив стен Великого Дворца. Его рука замерла над журналом
регистрации: он подавил безрассудное, совершенно безумное желание вывести "Беран
Панаспер" и, наконец, записался как Эрколе Парайо.
В столице, казалось, царило беззаботное веселье. Может быть, лишь в воображении
Берана слышался гул подспудного эха злобы, неуверенности? Возможно: ведь паониты
жили лишь сегодняшним днем, что диктовалось особенностями синтаксиса их языка, и
ритм их дня из века в век оставался неизменным.
С циничным любопытством он просмотрел архивы Библиотеки Правительственных
Актов. Последний раз его имя упоминалось девять лет тому назад: "Ночью неизвестными
убийцами отравлен всеми любимый юный Наследник. Так трагически прерывается