 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
сумел удержаться на ногах и двинулся вперед. Ему хотелось обернуться и обсудить со
своим проводником несколько очень важных вопросов, но почему-то более важно было
идти вперед, держа руку на рукояти громадного меча, с тревогой и в напряженном
ожидании...
Пол был покрыт ковром из столь странного материала, что Перси казалось вполне
естественным, что у него плывет перед глазами, как только он пытается разобрать узор.
Ковер закончился перед самой аркой, поддерживаемой спиральными каменными
колоннами. Он вошел.
Едва увидев полулежащую спящую фигуру, голова которой была покрыта медленно
шевелящимися змеями, он расстегнул кибисис и коснулся сапогами друг друга, чтобы
замкнуть находившиеся под их поверхностью реле. Он мчался к Медузе на
фантастической скорости через огромное пространство пола, который оказался в точности
таким скользким, как говорил Гермес. А вдоль стен, как он успел заметить - да, там были
прикованы цепями стонущие и извивающиеся пленники, люди, над которыми раса
Горгоны постоянно экспериментировала. Все, все было так, как монотонно говорил у него
над ухом Гермес, пока они летели к древнему Криту над весело плещущимся морем. Он
едва помнил, как схватил голову за змееподобные волосы одной рукой и, чуть приподняв,
чтобы вытянуть шею, замахнулся тяжелым гарпом. Меч опустился, и омерзительная
голова отделилась от тела; хлынула маслянистая вонючая кровь. Он бросил голову в
кибисис, резким движением, как учил его Гермес, сомкнул его края, повернулся и
побежал назад - в точности, как говорил ему Гермес.
Но за мгновение до того, как он закрыл кибисис, из отрубленной головы вырвалась
одна, безумная мысль, которая, словно камень из рогатки, с такой силой ударила в
водоворот его мыслей, что они разлетелись во всех направлениях, и он чуть не стал как
вкопанный.
Однако он продолжал бежать, потрясенный тем, насколько знаком ему был этот
мысленный голос. Как будто его мать отчаянно умоляла его остановиться, остановиться
прямо сейчас, в это мгновение, независимо от последствий. Как будто лучшие умы мира
собрались вместе и приняли резолюцию, адресованную ему, официально требуя, чтобы
Перси Сактрист Юсс во имя человечества и вселенского разума остановился, прежде чем
повергнет весь мир в катастрофу. Как будто миллионы крошечных младенцев кричали в
ужасной, невыносимой агонии, виновником которой был он один.
Голос был надежно замкнут в кибисисе, но его гаснущие отзвуки продолжали
отдаваться в его мозгу.
Гермес вышел из-за колонны, когда Перси появился на балконе, и подождал, пока тот
снова не потрет друг о друга сапоги, чтобы вернуться к нормальной скорости. Потом он
протянул руку.
- Отлично, давай сюда.
Перси уже хотел отдать ему кибисис, но, вспомнив о запертых внутри мыслях, на
мгновение остановился и нерешительно покачал черную сумку за длинную ручку.
Золотокожий человек засмеялся. - Ты же не собираешься оставить ее себе?
Перси не знал, что делать. Естественно, ему вовсе не нужна была эта ужасная голова,
ни по каким мыслимым и немыслимым причинам. И разве он не собирался отдать кибисис
Гермесу, как только заполнит его жутким содержимым, для которого тот предназначался?
Конечно, собирался. Ведь ему все это объяснили. Но та мысль, которую он уловил...
- Ну, в чем дело, Перси? Давай мне сумку, и полетим обратно. Твоя подружка тебя
ждет.
Это имело решающее значение. Его мысли все еще не были так ясны, как бы ему
хотелось, но к нему возвращались воспоминания. Теперь он понял манеру поведения