 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
воспользоваться.
Покуда лев говорил, дети глядели ему прямо в лицо, и вдруг - ни Полли, ни Дигори так
и не поняли, как это случилось, - оно
превратилось в сияющее золотое море, в которое они погрузились, окруженные любовью
и могучей силой, и они почувствовали такое
блаженство, словно никогда до этого не знали ни счастья, ни
мудрости, ни доброты, ни вообще жизни и пробуждения. Память об этом мгновении
навсегда остались с ними, и до конца своих дней в минуты грусти, страха или гнева они
вспоминали это золотое
блаженство, и казалось, что оно и сейчас недалеко, чуть ли не за углом, - и душу их
наполняла спокойная уверенность. А еще через
минуту все трое - дядя Эндрью успел проснуться - уже оказались в шумном и душном
Лондоне.
Они стояли на мостовой перед домом Кеттерли, и если бы не исчезли колдунья,
извозчик и лошадь, все было бы точно так же, как перед путешествием. Все так же стоял
фонарный столб без
одной перекладины, все так же лежали на мостовой обломки кэба, и все так же вокруг них
сгрудилась толпа. Все говорили
по-прежнему; кое-кто склонился к оглушенному полисмену, и то и дело слышалось
"Вроде очнулся!.. ", или "Ну как, старина, получше тебе? ", или "Скорая помощь мигом
приедет".
- Ничего себе! - поразился Дигори. - Здесь, кажется, и секунды не прошло!
Большинство зевак озиралось в поисках Джадис и лошади. Детей никто даже не заметил
- ни тогда, ни сейчас. Что же до дядюшки
Эндрью, то одежда его была в столь плачевном состоянии, а
физиономия так основательно вымазана медом, что узнать его было просто невозможно. К
счастью, дверь в дом была открыта, и
служанка наблюдала из дверного проема за всей комедией - какой все-таки славный
выдался ей денек! - так что дети без труда
затащили дядюшку внутрь еще до того, как его успели бы заметить. Когда он помчался
вверх по лестнице, Полли и Дигори
испугались, не торопится ли он припрятать оставшиеся кольца. Но беспокоились они зря.
На уме у дядюшки была исключительно
бутылка, стоявшая у него в гардеробе, так что он мгновенно исчез у себя в спальне и
заперся на ключ, а когда вскоре появился
снова, то уже надел халат и направился прямо в ванную.
- Ты достанешь остальные кольца, Полли? Я хочу к маме. - Конечно. Пока, - Полли
побежала на чердак.
Дигори остановился перевести дыхание, а потом тихо пошел в спальню к маме. Как
всегда, она лежала на подушках с таким
исхудалым бледным лицом, что при виде ее хотелось плакать. Дигори достал из кармана
свое Яблоко Жизни.
Точно так же, как ведьма Джадис выглядела в нашем мире не так, как в своем
собственном, изменило свой вид и яблоко из
горного сада. В спальне, конечно же, было немало разноцветных вещей - покрывало на
постели, обои, солнечный свет из окна,
красивая голубая пижама матери Дигори. Но когда он достал
яблоко, все эти цвета вдруг побледнели, и даже солнечный свет стал казаться выцветшим.
Оно было такое яркое, что отбрасывало странные блики на потолок, и все, кроме яблока,
теперь не стоило в этой комнате и взгляда. А запах от Яблока Молодости шел такой,
словно кто-то приоткрыл окошко прямо на небеса.
- Ой, милый мой, какая прелесть, - сказала больная. - Ты ведь съешь его, правда?