 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
невероятные наряды. Как их описать? Сказать, что
наряды были волшебные? Небывалые? Поразительные? Скажу только, что на голове у
каждой фигуры блистала корона, а сами одежды
были всех цветов радуги - алые, серебристые, густо-лиловые,
изумрудные, расшитые самыми причудливыми узорами, словно в
рыцарском замке. И на коронах, и на одеждах сверкали огромные драгоценные камни.
- А почему эти платья не истлели? - поинтересовалась Полли. - Они заколдованы, -
сказал Дигори, - не чувствуешь разве?
Тут вообще все заколдовано, я сразу понял.
- Дорогие-то какие, - сказала Полли.
Но Дигори больше интересовали сами фигуры, их лица. Тут и впрямь нельзя было
отвести взгляда. И мужские, и женские лица сияли красотой, добротой и, как показалось
Дигори, мудростью. Однако стоило детям пройти несколько шагов - и лица начали
становиться все важнее и надменней. К середине ряда они стали попросту жестокими, а
еще дальше - и безрадостными вдобавок,
словно у их обладателей ни в делах, ни в жизни не было ничего хорошего, одни ужасы. А
самая последняя, дама редкостной
красоты, глядела так злобно и гордо, что дух захватывало. Много позже, в старости,
Дигори говорил, что никогда не видел такой
прекрасной женщины. А Полли при этом добавляла, что никак не
поймет, что же в ней такого красивого.
Дама, как я уже сказал, сидела последней, но и за ней стоял ряд пустующих кресел.
- Что бы это все значило? - сказал Дигори. - Ты посмотри, тут стул посередине, и на нем
лежит что-то.
Собственно, Дигори увидел не стол, а широкую низкую колонну. На ней лежал золотой
молоток, а рядом на золотой дужке висел
колокол, тоже золотой.
- Тут написано что-то, - сказала Полли. - Правда. Только мы все равно не поймем. -
Почему же? Давай попробуем.
Конечно, письмена были странные. И однако, к немалому удивлению Дигори, они
становились все понятней, пока он к ним присматривался. Если бы мальчик вспомнил
свои собственные слова, он бы понял, что и тут действует колдовство. Но его так мучило
любопытство, что он ничего не вспомнил. Скоро он разобрал
надпись. На каменной колонне были высечены примерно такие слова: "Выбирай,
чужеземец! Если ты позвонишь в колокол - пеняй на
себя. Если не позвонишь - терзайся всю жизнь".
- Не буду я звонить, - сказала Полли.
- Здорово! - воскликнул Дигори. - Что ж, так и прикажешь всю жизнь мучиться?
- Глупый ты. Кто же тебе приказывает мучиться? - А колдовство? Заколдуют, и буду
мучиться. Я вот, например, уже сейчас мучаюсь. Колдовство действует.
-А я нет, - отрубила Полли. - И тебе я не верю. Ты притворяешься.
- Разумеется, ты же девчонка, - сказал Дигори. - Вашему брату на все наплевать, кроме
сплетен, да всякой чепухи насчет того,
кто в кого влюблен.
- Ты сейчас вылитый дядюшка Эндрью, - сказала Полли. - При чем тут дядюшка? Мы
говорим, что...
- Типичный мужчина! - сказала Полли взрослым голосом, и тут же прибавила: - Только
не вздумай отвечать, что я типичная
женщина. Не дразнись.
- Стану я называть женщиной такую козявку! - Это я-то козявка.? - Полли рассердилась
по-настоящему. - Ладно, не стану мешать. С меня хватит. Совершенно мерзкое место. А
ты - воображала и поросенок!