 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
-- Сдаюсь! -- сказал начальник милиции и поднял руки кверху. -- Хорошо, что я не
поэт, а только старый милиционер.
Уходя, генерал милиции дружески улыбнулся:
-- Послушайте, профессор... Говорят, что вы из папской гвардии нашего красного папы.
Так вот, передайте вашему красному папе, что его гвардия хорошо подкована.
На радио "Свобода" арест Серафима произвел немалую сенсацию. В стенгазете
появилась заметка, где сообщала-лось, что поэт Серафим Аллилуев сгорел на
освободительной работе. О подробностях начальство отмалчивалось. Падший ангел Адам
Абрамович и его архангел Давид Чумкин делали вид, что они ничего не знают. А всякая
мелкая сошка собиралась по углам и шепталась:
-- Говорят, что на кладбищах находили разбитые бутылки водки и пива...
-- Да, он хлестал ерша, а потом, наершнвшись, искал женские статуи и лез к ним
обниматься и целоваться...
-- А потом обижался, что они холодные и не шевелятся. Эх, говорит, Нина меня не
любит -- и вы меня тоже не
любите? Вы что, антисемиты? И давай обламывать статуям носы и уши... В общем,
устроил на кладбище настоящий погром.
-- Он еще прималевывал на памятниках к пятиконечным звездам шестой конец -- как у
звезды Давида. Впрочем, он уже и раньше говорил, что пятиконечная звезда -- это
обрезанная звезда Давида.
-- У него какая-то мания насчет обрезания. Из-за революции его не обрезали вовремя.
Так как все обрезальщики пошли работать в ЧК. А когда он
вырос, то у него оказался фимоз, то есть незалупа, то есть женилка не работает. И его
пришлось обрезать уже во взрослом возрасте. Ну и из-за этого у него получилась какая-то
душевная травма.
-- Потом он еще рисовал на памятниках какой-то неохристианский крест -- вверх
ногами. Черный крест. А кругом 69, всякая порнография и матерщина.
-- Хм, забавно. Ведь то же самое делает в своих стихах поэт Иосиф Бродский: бормочет
о Христе, а потом "е... мать"~ и даже без точек. А ведь он тоже из обрезанных.
-- Эти обрезанные теперь подделываются под неохристиан. Уж чья б корова мычала, а
эта лучше б молчала...
-- Говорят, Иосиф Бродский уже сидел в психиатрической клинике -- в дурдоме. А
потом его послали в
колхоз -- копать навоз. А теперь и нашего Серафима в дурдом засадят. И будет он там
куковать: ку-ку, ку-ку... -- Знаете, в этих дурдомах им впрыскивают сульфазии -- в
задницу -- двадцать уколов. Это лекарство такое, что сумасшедшие от него
выздоравливают, а здоровые сходят с ума.
Всезнайка Остап Оглоедов авторитетно заявил:
-- Я уже давно знал, что у Серафима в голове перекос -параллакс. Но если его посадят в
дурдом, то виновата во всем эта Нина: она поссорилась с Лизой, злилась и отыгрывалась
на Серафиме. У-ух, хлыстовская богородица.
Серафима не судили в обычном порядке. Его даже почти не допрашивали. Наоборот,
следователь в белом халате,
из-под которого выглядывали форма КГБ, передал Серафиму толстую папку из архивов
КГБ и попросил его внимательно ознакомиться с содержанием папки.
Это было старое следственное дело Феофана Аллилуева, отца Серафима, которого
ликвидировали во время Великой Чистки. Там было много такого, что Серафим знал.
Много такого, чего он не знал. И больше всего такого, чего бы он не хотел знать -- и
чтобы об этом, не дай Бог, не узнали другие
Серафим знал, что его отец был журналистом, атеистом, морфинистом и футуристом,
который взял себе литературный псевдоним Дикий. А в протоколах следствия стояло,
что псевдоним Дикий характерен для нигилистов и анархистов, которые, как правило,