 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
колебаться в пределах нескольких дней (в зависимости от того, по какому типу
развивается фурбл). Я ждал.
Ночью меня часто мучили кошмары. Иногда мне казалось, что это я сам сижу внутри,
не в силах вздохнуть или пошевелиться. Или я вылезал из кокона, и вдруг оказывалось,
что у меня нет ни рук, ни ног, ни даже глаз, а сам я - огромный дождевой червь.
Я просыпался и понимал, что все мои кошмары - отражение подсознательных страхов
и тревог. Я смотрел на зеленоватое свечение кокона и думал о разных вещах.
Например, о том, какое нам с Лайзой выпало счастье жить в цивилизованной,
свободной стране, где фурблы сохраняют свои гражданские права и рабочие места (надо
только пройти медицинскую комиссию), где всякая дискриминация запрещена законом.
Самый последний нищий имеет право на бесплатное питание и уход в государственной
клинике на все время фурбализации. Кто знает, если так пойдет дальше, может быть,
когда-нибудь у нас будет фурбл-президент!
А ведь есть на Земле страны, где фурблы объявлены вне закона. Там голодные и
озлобленные люди превращаются в голодных и злобных монстров-людоедов. Там между
людьми и фурблами идет кровавая война на истребление. Наше правительство не раз
выражало свой протест и взывало к гуманизму, но тщетно.
Подумать только, сколько наши предки ломали головы над проблемой перенаселения
развивающихся стран, но никто не мог предположить, что они решатся столь
чудовищным образом. Трудно поверить, что это происходит в нашем мире и в наше
время...
Однажды ночью я проснулся от странного треска. Включив свет, я увидел, что кокон
лопнул. Через некоторое время оттуда появилась рука - вполне человеческая - и слабыми,
но уверенными движениями начала отламывать куски белой хрупкой массы. Я стоял
рядом в растерянности - не зная, следует ли помогать, или все должно произойти само
собой. От волнения я забыл, что по этому поводу было сказано у Сайруса. Тем временем
отверстие стало шире - внутри что-то двигалось и шуршало.
Она выбралась из кокона в едином рывке гибкого тела и встала передо мной. Нельзя
передать, какое облегчение и радость я испытал. Конечно, Лайза изменилась, но стала по-
своему еще прекрасней. Нежная розовая кожа блестела в свете ночника.
- Здравствуй, мой ангел.
Ее крылья затрепетали от волнения. Я сделал шаг и обнял ее. - Милый, - прошептала
жена.
Потом мы легли в постель и я долго ласкал, привыкая, ее чувствительные антенны,
упругий яйцеклад и шесть очаровательных маленьких грудей.
март 1997
Алексей Лебедев (МИР ФУРБЛОВ)
Товарищ фурбл
Я помню, как он появился в нашем бараке - тщедушный, но гордый в своем
мученичестве. Помню его первую фразу:
- Добрый день, господа.
Ответом ему был смех: какие из нас господа! Господа теперь в Париже... или в Нью-
Йорке... или на Канарах. В общем, далеко - те, кто успел вовремя смыться из медвежьих
объятий Родины.
- Здорово, мил человек, - начал знакомство Борода в обычной своей манере. - Как тебя
звать-величать?
- Муравьев Николай Иванович.
- Ну, Муравьем будешь. А меня вот Бородой кличут. Давай к нам, расскажи, за что
попал сюда.
- За правду, - блеснул глазами новичок. - За правду! - хохотнул Борода. - Правда-то,