 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
множество картин, и почти везде так или иначе участвовали драконы. На одной из
картин, к примеру, предок Родрика с гордостью стоял,
поставив ногу на шею молодому зел¸ному дракону, пронз¸нному
десятком мечей. На другой - рыцари носили доспехи с нашитой чешу¸й...
Вообще, первые дни в замке были для меня куда худшей пыткой, чем темница Родрика.
Тогда, в подземельях, пытали мо¸ тело. Сейчас, в
королевском дворце, пытали мою душу. Часто я спрашивал себя, имеет ли смысл моя
попытка. Узнав то, что я узнал, я более не строил себе иллюзий. Никогда мне не
справиться с подобной ксенофобией и
нетерпимостью. Никогда. Единственное, чего я добился - это отбросил себя самого на
годы назад, ибо я вновь познал вкус ярости и ненависти. Часто я с болью смотрел с
воздуха на мирные сцены жизни арнорцев, а
в голове пылали картины тех же людей, безжалостно убивающих любое
непохожее на них существо. Даже если оно ничего им не сделало...
Теперь я отлично понимал тех драконов, которые, как вытекало из легенд, сами
охотились на людей. Меня страшно тянуло бросить вс¸,
растоптать свои идеалы, и превратить Арнор в кровавую смесь костей и мяса. Лишь
сознание, что мне достаточно щ¸лкнуть пальцами - и это
произойд¸т, удерживало меня. Не имей я Силы, я немедленно бросился бы уничтожать
врагов. Иногда мне столь хотелось этого, что я улетал из замка, и часами бродил по горам,
с тоской глядя на чистое, синее, столь прекрасное и жестокое небо... Вновь, как и годы
назад, неудержимо
тянуло к самоубийству. Я плохо помню те несколько дней...
***
... Впрочем, не только ненависть явилась плодом моей попытки. К концу третьей недели
стало ясно, что Арнор успокаивается. Жизнь
постепенно возвращалась в привычную колею, хотя теперь люди и
эльфы только и говорили, что о драконах, и способах их убивать. Мне было тяжело
слушать, но я терпел - мои родичи в Локхе понятия не
имеют о коварстве людей. Как скоро выяснилось, я тоже не имел о н¸м ни малейшего
понятия...
С ужасом я узнал, что не все драконы моего отца погибли в войне. Некоторые из них
улетели, и с тех пор люди просто охотились на
несчастных! Они выслеживали беглецов в горах, где те пытались
переждать реакцию, и зверски убивали их различными способами. В ход шло вс¸ - от
отравленных стрел и копий до кошмарного изобретения
неизвестного "героя" - тонкой стальной паутины, которой завешивали вход в пещеру.
Несчастный дракон, возвращаясь, почти никогда не
замечал на т¸мном фоне прохода эту жуткую паутину, окрашенную в ч¸рный цвет, и она
рвала ему перепонку крыльев в клочья. А люди зверски добивали несчастного, не обращая
внимания на мольбы о
пощаде...
Часто я не выдерживал, и я вызывал к себе наиболее отличившихся. Им я предлагал
испробовать сво¸ "исскуство" на мне, а потом
всенародно убивал тем же способом, каким они убивали моих родичей. С отчаянием я
понимал, как далеко назад отбрасывает меня каждая казнь
на пути к совершенству, но просто не мог совладать с собой. В конце концов, я был
драконом, и знание подобных фактов жгло меня куда
больше, нежели угрызения совести. Хотя по отношению ко убийцам
никаких угрызений я не испытывал.
Скоро меня стали называть "самым жестоким правителем в истории". Не слишком