 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
будут первыми среди братьев. Он был
вежлив к мирозданию, как первый министр. У него не было
соучастников, у него были только слушатели. Ведь нельзя же арестовать крестьян за то,
что они приходят послушать о том, как делать добро! И вот нет ни одного человека,
которого можно было
бы арестовать за сообщничество с яшмовым араваном, и нет ни
одного крестьянина, который не был бы готов ему повиноваться, - при известных
обстоятельствах...
Глаза Шаваша стали рыбьими, бешеными. Яшмовый араван? Воскресший бог?
Недостойно просвещенного человека верить в подобное. Что ж
- боги не ходят среди людей и не умирают, проверим-ка это,
яшмовый араван!
Через три дня инспектор Шаваш прибыл в Архадан. Госпожа Архиза провела его своим
дивным садом. Показала и тенистый грот, где
жил в рубище специально нанятый отшельник, и павильончик на
месте вырубленных дубов. Шаваш выразил восхищение фонтанами и чудесными
механическими зверями. Шаваш признался, что господин министр как раз сейчас
переустраивает унаследованный сад на
Даттамовом острове, но и мечтать не может о подобных чудесах... Госпожа Архиза
заколебалась. Госпожа Архиза сказала, что была бы счастлива сделать подарок первому
министру. Но садовник, который все это устроил, вы знаете, бывший монах-шакуник: а им
запрещено бывать в столице.
Так что все сошло замечательно: Шавашу даже не пришлось упоминать, что Адуш - его
будущий тесть. Собственно, не очень ловко было б об этом упоминать, потому что за эти
два дня Шаваш получил от госпожи Архизы все то, о чем так мечтал Киссур, но
это время показалось Шавашу не лучше, чем то, что он проводил в домах, где мужчины
тратят свое семя.
Утром третьего дня Шаваш попрощался с прекрасной госпожой и сошел вниз. К
парадному крыльцу подали паланкин с открытым
верхом. Паланкин был весь украшен резьбой и походил на розовый столик с
перевернутыми ножками. Сквозь резную листву било
солнце, выстроившиеся вдоль аллеи конные чиновники пожирали глазами модное платье
столичного инспектора. Вынесли подарки: часы с крышкой из хрусталя, шкатулочки,
короба с едой, и
старенького заключенного, в синей арестантской курочке и с руками, продетыми в
деревянные кольца.
- Немедленно снимите кольца, - возмутился изящный инспектор. - Отец Адуш, - прошу
вас в паланкин!
Старичок выпрямился при виде чиновничьего кафтана. Его затрясло от злобы, как
крупорушку.
- Смеет ли, - ядовито сказал заключенный, - ничтожный преступник сидеть на одной