 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
минут, как они увидели, что навстречу с
холмов спускается облако пыли, и решили, что это войско Ханалая. Киссур повернул на
север, обратно. Между тем навстречу им
неслась вовсе не конница Ханалая, а просто стадо баранов, на которое набрел один из
сообразительных вестников, но когда
Киссур понял это, было уже поздно.
Они проскакали около часу, и Сушеный Финик сказал:
- Что мы потеряли в этом напомаженном городе? Нас сотня и еще полсотни, а в такие
времена, как сейчас, десять человек могут захватить деревню, и сто - город. Почему бы
нам не ускакать в Иниссу и не создать там новое княжество?
- Скачи, - ответил Киссур.
Они проехали еще немного, и все заметили, что Киссур едет к храму Исии-ратуфы, куда
три дня назад ушла Идари. Сушеный Финик поскакал вперед и через полчаса вернулся.
- Там засада, - сказал он. - Что ты предлагаешь делать?
Киссур подумал и сказал:
- Я не вижу в нашем положении ничего лучшего, чем явиться в лагерь Ханалая и убить
там стольких, скольких можно. Вряд ли нам удастся добраться до самого Ханалая, потому
что если б это было
возможно, я бы это сделал раньше, но мне хочется повеселиться на прощание.
Сушеный Финик сказал, что это хорошее предложение, потому что Ханалай, наверное,
думает, что Киссур уже удрал из столицы так далеко, как только мог.
Пока они так разговаривали, несколько дружинников, отъехав к лесу, изловили кабана, и
теперь они его изжарили и ели. В это время года кабаны питаются зимними горькими
ягодами, и мясо их обычно горчит. Если его есть много, то кружится голова и снятся
кошмары. Поэтому ранней весной кабанов обычно не едят, но люди
Киссура были так голодны, что сожрали бы даже тарантула, будь он ростом с кабана.
Киссур подошел к кормящимся и сказал, что они
отправляются в стан Ханалая на охоту и развлечение. Тогда тот
человек, который поймал кабана, - а это был храбрый воин и
сводный брат Сушеного Финика, которого отец прижил от рабыни, сказал:
- Мы так и знали, что ты это предложишь. И мы посоветовались и решили, что если ты это
предложишь, мы уедем на север.
- Дрянь, - сказал Киссур, - как это ты не слушаешь меня! Или ты объелся кабана?
А этот конник, Ашан, усмехнулся и произнес:
- Не всегда человек может слушаться голоса совести, если речь идет о его собственной
жизни.
Тут Сушеный Финик, услышав такую мерзость, бросился на негодяя с копьем, целя в
грудь, и тот бы, конечно, умер, если бы ему не
было суждено остаться в живых. Но так как ему было суждено
остаться в живых, то Киссур успел перехватить копье, и оно только оцарапало Ашану
щеку.
Киссур сказал: