 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
За завтраком у горшечника Бьернссон был рассеян: было ему тоскливо и плохо, и не
радовала его ни резная листва на заднем дворике, где пышная хозяйка подала чай и
теплые лепешки, ни
запах теплого хлеба, подымающийся согласно изо всех дворов
предместья, ни радостный крик пестрого петуха. "Что же делать, - думал он, торопливо
прожевывая пресную лепешку, что же делать?
Ну, сбежал я от Ханалая, и что? Разве это остановит бунт? И
опять-таки, если остановит, чего гордиться? Это еще неизвестно, что лучше -
правительство Арфарры или восстание, пожалуй, что
при определенных условиях восстание все-таки лучше... "
И, поскольку Бьернссон не знал, что делать, он с радостью принял известие какого-то
человека в синей куртке о том, что его старый друг господин Афоша приехал в город и
остановился здесь же, в
предместье, в гостинице Идона у храма Семи Черепах, и,
расхворавшись в пути, хочет поговорить с проповедником о душе и боге.
Дорога к храму была недалекая, вид все время менялся, - то сбегались к тракту дома и
плетни из колючей ежевики, то вдруг расстилались вокруг легкие, на песчаных здешних
почвах луга, и тогда солнце сверкало на ровных рядах маслин, высаженных, для
скорейшего созревания, вдоль дороги. Из травы вспархивали птицы. Несколько крестьян
с кадушечками за спиной повстречались
яшмовому аравану и попросили поглядеть счастливым взглядом на них и на кадушечки.
Яшмовый араван, конечно. поглядел.
Наконец показались домики храмовых ремесленников и гостиницы для приезжих,
явившихся замаливать свои грехи, беленые стены
обступили дорогу, щебет птиц сменился голосами женщин и грохотом вальков,
выколачивающих белье, предместье уже вполне проснулось, под высокой аркой хлебоной
мастерской полуголый человек в белом
переднике оттискивал на сырых лепешках государственную печать,
рядом дышало горлышко раскаленной печи, в лавке напротив резали козу, и женщины
уже собрались вокруг, споря о лучшем куске.
Бьернссон свернул в тупичок, ведущий к гостинице Идона, и сразу понял, что дело плохо.
Возле беленых ворот толпились женщины с
кувшинами в руках, прибежавшие от ближнего колодца, а сбоку
стоял паланкин с крытым верхом Возле паланкина в землю был
воткнут сторожевой веер с красивой надписью "Управа аравана Фрасака". Бьернссон
хотел повернуться, но поздно, -
- Вот он, колдун! - раздалось сверху, и в тот же миг на яшмового аравана накинули
веревку.
Через полчаса яшмовый араван въезжал в город в бамбуковой клетке. Белый балахон его