 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Государь остановился. Молодый люди стояли у
харчевни с белой глухой стеной и лепешкой, приколоченной над входом. Это была та
самая харчевня, в которую Варназд хотел
зайти еще позавчера, но Нан взял его за руку, как несмышленыша, сделал вид, что не
заметил, и увел.
- Друг мой, - сказал Варназд, - я устал, взойдем, выпьем по чашке чая.
Юноша заколебался, Варназд насилу его уговорил.
Вошли в предписанного вида садик. Низкие столики под полотняным навесом-
солнечником, пруд - государево око, в пруде - священные рыбки, посередине пруда статуя
государя Иршахчана. Статуя
служила часами, и государева тень указывала на первый вечерний час, час башен. Юноша
сказал:
- Друй мой! Я недавно обедал, ограничимся чаем.
- Друг мой, - возразил Варназд, - у меня есть деньги; я очень рад нашему знакомству; я как
будто впервые обрел друга, и я
почту себя обесчещенным, если вы не разделите со мной трапезу.
Толстая служанка принесла им положенное: вареные бобы с подливой и рис. Государю
совсем не хотелось бобов, но он понимал, что Дох без него есть не станет. Еще он
вспомнил, что вареные бобы он
имел право есть только один день в году, в четвертый день
новогоднего праздника, когда простой народ обязательно ел мясо. Тут послышались
крики, и в сад ввалилась целая компания
оборванцев, уже пьяных и преувеличенно ярко одетых. У главаря их было смуглое личико
и черные как ежевика глазки. Было видно, что он только что перешагнул возраст, когда за
воровство кончают
рубить руки и начинают рубить головы. В харчевне засуетились. Откуда что взялось -
слуги тащили вино, финики, жареный миндаль, баранину в чашечках... Государь подозвал
служанку:
- Я хотел бы мяса. Принесите, я заплачу.
- Деньги, юноша, - сказала толстуха, - еще не самое главное в жизни, и правильно говорят,
что они возбуждают нечестивые мысли. По лицензии нашей харчевне позволены только
бобы и рис. Этих
людей стражники уважают и не станут вмешиваться, а из-за вас будет скандал.
Варназд с досадой всплеснул рукавами. За соседним столом захохотали. Государь замолк
и пододвинул к себе тарелку. Спутник его начал есть только после него, и ел медленно и
осторожно, как человек воспитанный или долго голодавший и знающий, что нельзя
набрасываться на еду. Вначале, однако, он встал, зачерпнул
первую ложку, прошелся до пруда и опростал ложку в жертвенное блюдечко рыбам. "Что
за человек, - подумал Варназд, то он обирает моего предка, то совестится". Когда юноша
шел обратно, главарь
оборванцев, - звали его, кажется, Харрада - схватил его за руку:
- Эй, ты чего кормишь дармоеда?
Юноша стряхнул руку и объяснил спокойно:
- Это не дармоед, а великий государь Иршахчан.
Харрада захохотал так, словно хотел вывихнуть глотку, и компания его прямо-таки