 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
Она не отодвинулась.
- Кимри, - прошептала она, - мы не должны... - Ничего не говори.
Его рука коснулась ее груди. Даже толстая металлизированная ткань не могла скрыть
упругости ее молодого тела.
Хотя сбитый с толку рассудок еще пытался посылать команды Мирлене, ее рука обрела
собственный разум. Она потянула застежку костюма, и он раскрылся от шеи до талии.
Руки Кимри сильно и нежно сжали ее грудь, и она почувствовала, что силы уходят из
ее тела, оно становится тяжелым и податливым. Это была тяжесть миллионов лет, древняя
музыка крови. Она застонала. Мозг ее перестал работать, и она отдалась потоку
ощущений.
Истома разливалась по губам, груди, всему телу. Нестерпимый жар зажегся у нее
между ног. Она почувствовала, как плоть мужская входит в ее женскую плоть и как во
тьме ночи их тела сливаются в одно, охваченные темной страстью.
Когда все кончилось, они лежали, не размыкая объятий, ожидая, пока сладкая
усталость покинет их тела. Постепенно они начали осознавать величие происшедшего.
Мирлена сквозь полудрему размышляла о двух тысячелетиях расовых запретов. Лежа
под телом белого человека, прильнув к нему коленями, бедрами и животом, она думала о
двадцати веках ненависти и лжи, о смерти цивилизации и вечно обновляющейся жизни.
Она пошевелилась. Почувствовав движение, Кимри отодвинулся от нее. Они
разъединились. Волшебство кончилось. Мирлена застегнула костюм.
- Ничего не говори, - снова прошептал Кимри. - Но помни, как буду помнить и я.
Тьма, окружавшая их, постепенно светлела. Первые лучи солнца коснулись вершин
деревьев. Вскоре проснулись и запели птицы, приветствуя новый день.
Черная марсианка и белый землянин взглянули друг на друга... и застыдились...
Несмотря на тревоги минувшей ночи, марсианам удалось выспаться и отдохнуть в
своих герметичных палатках. Видимо, спали они крепко, так как никто из них не слышал
приближения водяной змеи и того, что случилось между Мирленой и Кимри.
Впрочем, успокоила себя Мирлена, все, что они могли слышать, должно было казаться
им естественными звуками ночной жизни леса. Она не питала никаких иллюзий по поводу
возможной реакции Корда Венгеля. Поскольку с его точки зрения между белой и черной
расами могла существовать только ненависть, он немедленно обвинил бы Кимри в
насилии, независимо от того, что говорила бы Мирлена. И тогда неизбежно последовал
бы суд Линча, правда, на этот раз над белым человеком.
Но ночь хорошо скрыла свои тайны, и никто не подозревал ни о близости смерти, ни о
близости любви.
Марсиане быстро позавтракали, размяли затекшие за ночь мускулы, все еще болевшие
от вчерашних перегрузок, упаковали снаряжение и были готовы продолжать путь. Кимри
и Мирлена старались не смотреть друг на друга. Но когда их глаза, наконец, встретились,
каждый с облегчением понял, что черное осталось черным, а белое белым.
Возможно, думала Мирлена, Кимри прав, считая, что только во тьме ночи они могут
забыть о цвете их кожи.
Прежде, чем они тронулись в путь, с корабля, находившегося на орбите, поступил
сигнал. Удостоверившись, что с исследовательской группой все в порядке, капитан
сообщил, что десантный катер стартовал с места их высадки и в автоматическом режиме
состыковался с кораблем. Стревен Луз намеревался воспользоваться им для высадки еще
одной партии исследователей, когда орбита корабля пройдет над континентом Северной
Америки. Он надеялся найти подходящее место высадки недалеко от развалин Нью-
Йорка. Необходимо было изучить то, что уцелело от этого некогда великого города.
Рудлан Оверс доложил, что с экспедицией к Ной Лантису все обстояло нормально. Он
не упомянул о происшествии с древесным удавом, ограничившись сообщением, что они
успешно продвигаются и что Кимри помогает им всем, чем может. Капитан снова
напомнил, что они весьма ограничены сроками и что он постарается выходить на связь по