 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
получил не опасную, но болезненную рану правой грудной мышцы. Мальчика схватили, и
Клерк куда-то увел его. Никто не знает, что с ним стало.
- С Принцессой творится что-то страшное, - говорил Пастор, расхаживая по
мастерской. - От этой истории с ее согласием воняет самым неприкрытым шантажом, но я
ума не приложу, на чем ее держат. Главное, сама она молчит. Хоть бы намек какой... Или
задумала она что-то? Она ведь отчаянная девица, от нее всего можно ожидать.
Понимаете, страха я в ней не чувствую. Наоборот, решимость какая-то. Но ведь наломает
дров девчонка, а то и хуже... Давайте вместе подумаем, что делать будем?
- У нас нет материала для думанья, - сказал художник. - Надо попытаться разузнать
подоплеку этого дела.
- Пожалуй, да, - сказала Физик. - Попробую-ка я с ней поговорить - как женщина с
женщиной. А вы что думаете по этому поводу, Мастер?
- Не знаю, - сказал Мастер. - Меня это как-то выбило из колеи... Видимо, это
действительно шантаж, но действовать вслепую нельзя.
- От вас я ждал более свежей мысли, - сказал Пастор.
- Не могу отвечать за ваши несбывшиеся ожидания, - неожиданно резко сказал Мастер.
- Не можете - не надо, - сказал Пастор. - Тем более что этого я от вас и не требую.
Просто теперь нам действительно придется думать и действовать быстро и безошибочно.
Время собирать камни прошло, наступает время бросать камни...
(Дорогая, он действительно так сказал - слово в слово. Я абсолютно уверен, что он
вполне мог бы подыскать готовую цитату, подходящую в данной ситуации - у того же
Екклезиасте, - но он взял эту, всем известную, и на глазах публики ввернул ее
наизнанку...)
Все - Мастер, Физик, Художник - посмотрели на него, и ни один не сказал вслух, но
подумал про себя каждый, что прошло время жить и наступило время умирать.
Знаете, дорогая, я уже не первый раз встречаюсь с подобным психологическим
феноменом: вокруг человека происходят самые бурные, необыкновенные и даже грозные
события, и человек реагирует на них, но как-то отвлеченно - до тех пор, пока кто-то, очень
знакомый, не совершит в русле этих событий какого-нибудь поступка или хотя бы не
заговорит непривычным тоном; только после этого чувствуешь себя по-настоящему
вовлеченным в действие. Разница примерно такая же, как если бы наблюдать за уличным
шествием из двери дома - или примкнуть к нему. Но для этого часто надо, чтобы кто-то
рядом шагнул первым.
Первым, как ни странно, шагнул Пастор.
Художник всегда работал необыкновенно быстро, а на этот раз его многое подгоняло.
Еще позавчера он загрунтовал и разметил гладко обтесанную каменную стену в большой
пещере. Картина получалась внушительной: четыре на два, - но он рассчитывал
управиться за неделю, тем более что поначалу это замышлялось не как произведение
искусства, а, как догадалась Физик, "акция гражданского неповиновения". Потому что
главной темой были зверства первопоселенцев - данные общим планом, - и страдания
узников концлагерей и рудников времен так называемого "военного правления"; это и
было главной темой картины и отражалось на первом плане. Художник знал, что
Полковник будет крайне раздражен выбором темы; потом ему пришло в голову, что
соскребать краску никто не станет и картину, скорее всего, просто закрасят - и она
получит шанс сохраниться для потомков; и, хотя в существование потомков Художник
верил слабо, в нем проснулось вдохновение. Он никогда не произносил это вслух - кроме
как с иронией или сарказмом, - но всегда тайно верил в него и прятал эту тайну от других.
Примерно так взрослые люди тайно верят в свою способность летать, смутно помня