 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
альтернатива... Беран пробормотал:
- Верно ли я понял вас - вы не собираетесь докладывать обо мне? Финистерл кивнул:
- До тех пор, пока это не станет мне выгодным. А предвидеть, когда это случится, и
случится ли, я не могу.
Прошел год - год волнений, скрытого торжества и тайно лелеемых надежд, год
искусных махинаций, усердных занятий, где насущная необходимость учиться сама
порождала силы и способности. Год, на протяжении которого Беран Панаспер,
паонитский изгой, был прилежным, но нерегулярно посещающим классы студентом
Института Брейкнесса, а Эрколе Парайо, паонитский лингвист-стажер, делал
стремительные успехи в трех новых языках: валианте, текниканте и когитанте.
К удивлению Берана и к его немалой выгоде, когитант оказался языком Брейкнесса,
лишь слегка измененным с учетом субъективизма, присущего основному языку Пао.
Беран предпочел не демонстрировать своего полного неведения в том, что касалось
текущих событий на Пао, и не торопился с расспросами. Но все равно, окольными путями
он узнал очень многое.
На обширных территориях двух континентов - Химант Литторал на Шрайманде - и на
побережье бухты Желамбре в северной части Видаманда царило насилие и беззаконие, а в
лагерях для перемещенных лиц - беспросветная нищета. Никто со всей определенностью
не знал планов Бустамонте - без сомнения, это входило в его задачу. В обеих зонах
коренное население лишалось всех прав, тогда как новоязычные территории все
расширялись, раздвигая границы исконных паонитских земель. Новые поселения были все
еще относительно невелики, да и жители их слишком молоды: дети первого и второго
восьмилетия жизни, руководимые небольшим количеством преподавателей-лингвистов и
принуждаемые ими под страхом смерти говорить только на новом языке.
Приглушенными голосами стажеры делились воспоминаниями о муках и страданиях
своего народа: пассивное упрямство населения, даже перед угрозой голодной смерти -
ответные действия, вызванные истинно паонитским пренебрежением к собственной
жизни.
Во всем же остальном Бустамонте проявил себя как достойный правитель. Цены были
стабильны, гражданские службы функционировали успешно. Его собственный уровень
жизни был достаточно высок, дабы удовлетворить паонитскую страсть к помпезности, но
и не расточительно-экстравагантен. Недовольство проявлялось лишь на Шрайманде и
Видаманде - разумеется, слово "недовольство" не вполне точно отражает царящую там
ненависть, боль и горе. О детских сообществах, которые с течением времени должны
были заселить все освобожденные территории, было известно мало, и Берану не удавалось
отличить измышления от истины.
Урожденный паонит наследовал нечувствительность к человеческим страданиям - не
столько бессердечие, сколько покорность силам судьбы. Пао был очень густонаселенным
миром, и любой катаклизм автоматически затрагивал огромную массу населения. Паонит
скорее будет тронут видом птички со сломанным крылышком, чем известием о том, что
десять тысяч человек погибли от цунами.
Паонитское начало в Беране было затушевано его образованием, ибо население
Брейкнесса воспринималось как собрание независимых личностей. Может быть поэтому
он был глубоко тронут болью Шрайманда и Видаманда. Ненависть, чувство, до сего
времени глубоко чуждое его натуре, формировалось в нем. Бустамонте, Палафокс - эти
люди совершили тяжкий грех, им есть за что держать ответ!
Год заканчивался. Беран, ввиду счастливой комбинации природного ума, энтузиазма и
знания языка Брейкнесса, в качестве лингвиста-стажера получил достойный аттестат, а
также добился кое-каких успехов в качестве студента Института Брейкнесса. Таким
образом, Беран существовал как бы в двух ипостасях, что, впрочем, не доставляло ему
особых хлопот, потому что в Институте Брейкнесса решительно никому не было дела до
его проблем.