 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
меня по лицу. И стоило закрыть глаза, как можно было представить, что это слезы. Они
текли по моим щекам, непостижимым образом смывая возникающие в голове мысли и
поэтому, состоящие теперь из странных, не совсем понятных обрывков.
Вот и все... любимое сло... А завтра... ну, господи, что еще может быть это зав... ждь,
самый странный дождь за все... след волка... Проекция... Выход где-то здесь... что если он
не в стенке сна, а спрятан в городе... исключено... нет, здесь слишком много шпионов...
Они следят... а змора должна держать его в тайне... чтобы я не нашел... или другой...
Неожиданно у меня возникло ощущение, жутко меня напугавшее, ощущение что сон
вокруг является реальностью. А как же иначе? Хотя бы потому, что я в нем нахожусь и
могу умереть. Теперь я знал это точно. Где-то внутри меня жило еще воспоминание, страх
перед происходящим, некое понимание, что если я поверю во все это до конца, то никогда
уже не стану инспектором снов, превращусь в обитателя. Да, тогда все будет по другому.
Кто знает, может быть, для меня даже исчезнут границы этого сна и он станет
безбрежным, станет настоящим миром, по которому можно идти до бесконечности. Вот
только в другие миры я тогда путешествовать не смогу.
Дождь сек меня по лицу, но я этого не замечал. Я брел куда-то по залитому потоками
воды тротуару. Может быть, я шел к переходному туннелю. Может быть, я хотел уйти из
этого мира прочь. Пока еще не поздно.
И вдруг остановился, вспомнив о проходе в мир снов, о игре, навязанной мне зморой,
о том, что я...
Великий Гипнос.
Наверное, я заплакал. Хотя, кто его знает, может это мне тогда только показалось,
спьяну? Как бы то ни было, но даже если я и плакал, то милосердный дождь смыл все
слезы. И этим меня спас. Вернее, этим спас остатки моего самоуважения.
Кончено.
Я не поддамся. Вместе со слезами дождь слегка смыл хмель и слегка протрезвев, я
почувствовал гнев. И как водится, еще раз сказал себе, что не сдамся. И должен же я...
Неужели я... И вообще...
Я все еще пытался спорить сам с собой, сам себе что-то доказывал, а ноги уже несли
меня неизвестно куда. Мимо проплывали дома, двери, окна, окна, окна... И за каждым
был по крайней мере один шпион. Они составляли идиотские, никому не нужные
шифровки, чистили оружие, из которого не могли никого застрелить, обменивались
кодами, воровали никому не нужные секретные документы. А я был здесь, снаружи, как и
положено. Я мог сто раз завербоваться к ним и все равно остался бы по-прежнему
снаружи. Потому что был инспектором снов. Вот так-то. Вот таким образом.
Мелькнула дверь, над которой висела знакомая вывеска. Чисто машинально я
остановился и долго смотрел на нее, пока до меня не дошло, что это вывеска той
гостиницы, в которой я остановился.
Я вошел в вестибюль. Текло с меня немилосердно. Хозяин был за стойкой и что-то
сосредоточено выстукивал на портативной рации. Увидев меня, он моментально спрятал
рацию и удивленно вздернул брови. Я прошлепал прямо к барьеру, за которым он сидел.
И тут хозяин гостиницы проявил просто чудовищную ловкость. Он куда-то исчез через
мгновение вернулся вместе с полотенцем и большим махровым халатом. Не знаю как это
получилось, но он провел меня в небольшую подсобную комнатушку, находившуюся
рядом с вестибюлем, заставил раздеться и вытереться полотенцем. Через некоторое время
на мне уже оказался махровый халат. Я сидел на кушетке с игривой голубой обивкой и
большими глотками пил из огромной чашки горячий кофе.
Хозяин куда-то унес мою одежду, вернулся и сообщил, что к утру она высохнет. Потом
я допил кофе и почувствовал, что почти протрезвел. Мне даже стало стыдно за то, что со
мной так возятся. Я начал было извиняться, но хозяин гостиницы сказал, что все это
"совершеннейшие пустяки, ну просто совершеннейшие пустяки". Он даже проводил меня
до лифта. Я поднялся на восьмой этаж и, слегка покачиваясь, пошел к своему номеру.