 |
 |
 |
 |
|
 |
 |
равно, несмотря на это, он мой, родной. В нем можно погибнуть, но никогда, никогда, в
нем не будет той безысходности и тоски, как в статичном мире. И кроме того, он
меняется. Он все время становился другим. Как и положено. Как правильно.
Я отсмеялся. И вытер слезы. Встал. Я даже пнул этот самый пресловутый гарпун
росянки, туда где его древко переходило в желтую, покрытую вязкой жидкостью веревку.
Росянка там, снаружи, возмущенно заревела и стала втягивать гарпун быстрее.
Я понял, что пора уходить. И ушел. Дальше. К новому сну на другом конце
соединительного туннеля.
Он оказался хрустальным и пах йодом. Это было странно, потому что случалось мне
встречать пару-другую хрустальных снов, но ни один из них йодом не пах. Правда, один
из тех, встреченных мне ранее хрустальных снов, тоже пах нестандартно, а именно -
гниющими персиками. Но запах йода!
Сон был очень чистым, без малейших вкраплений других снов. Я подумал, что змора
похоже отбирала в свой лабиринт только очень чистые сны. Такие встречаются редко.
Обычно средний сон включает в себя пусть не очень большую, но все же часть какого-то
другого. Ориентироваться в таких снах, конечно, труднее, но зато и идти по ним
интереснее. А сны из лабиринта зморы, были слишком стерильны, что ли.
Ну не знаю. Короче, хрустальный сон был слишком чистым. Все же я в него вошел.
Как и положено, он искрился и сверкал. Вообще, по-хорошему, в нем что-нибудь
рассмотреть было чрезвычайно трудно, поскольку то и дело слепили глаза
многочисленные блики, зайчики, тонкие жгучие лучики всех цветов радуги. Жители этого
сна были, как им и положено прозрачными. Судя по содержимому их желудков, питались
они какими-то красноватыми червями, очевидно выменивая их в одном из соседних снов.
У тех, кто недавно пообедал, червяки в желудках все еще вяло шевелились.
Б-р-р-р...
Впрочем, вопреки моим ожиданиям, ничего плохого в этом сне со мной не случилось.
В следующем сне жили мальбы. Состоял он из большой горы, а проекции на его
стенках создавали видимость, будто она является частью огромного горного хребта.
Увидев это, я насторожился. И как оказалось, не зря. К счастью, на засаду мальб я
напоролся уже тогда, когда преодолел вершину и начал спуск.
Вылетевшая из ближайших кустов стрела была с медным наконечником. Она
воткнулась в сосну, совсем недалеко от моей головы, а уже через мгновение из кустов, как
горох, посыпались косматые, обезьяноподобные, вооруженные огромными шипастыми
дубинками мальбы.
К счастью, до переходного туннеля оставалось метров триста, а мои преследователи по
причине коротких ног были не ахти какие бегуны.
Вбежав в туннель, я подумал, что если следующий сон, окажется кошмаром, я
довольно прилично влипну. Уж кого-кого, а мальб я знал хорошо. Можно было поставить
посеребренную монету против гнилого желудя, что они выставят возле входа в туннель
пост, и будут караулить меня не меньше недели.
Кошмаром следующий сон не был. Он оказался хуже кошмара. Это был сон про
драконов.
Поразмыслив, я понял, что другого выхода у меня нет, и проклиная все и вся, очень
осторожно вошел в него.
Была в этом и выгода. Я прикинул, что даже если змора сейчас ищет меня по снам
своего лабиринта, то вряд ли ей в голову придет, что я пойду таким трудным и опасным
маршрутом.
Вот только драконы...
К счастью, все закончилось вполне благополучно, но без приключений не обошлось.
Меня углядел один из юных дракончиков. Будь это старый и опытный дракон, живым бы
мне было не уйти, а так, когда это юное, чешуйчатое, всего лишь пятиметровое создание
открыло на меня сезон охоты, я умудрился спрятаться в очень кстати мне